Роскошная лодка-амфибия покачивалась посреди изумрудного океана. Вода искрилась на солнце, бескрайняя даль таяла в сиреневой дымке. Внизу, в салоне, мурлыкал джаз. А если перегнуться через борт, видно суету ярких рыбок-стрелок... Что еще тебе надо, синьорита?

Я сидела на баке, подставив лицо ясному солнышку – нога в лангете, рука еле шевелится, в голове легкий туман от выпитого вина.

На борту я одна-одинешенька, лодка никуда не плывет, заставить ее слушаться мне не удалось и не удастся.

Даже птицы здесь не летают. У птиц – гнезда. Птенцы. Что им делать в открытом океане, вдали от береговых центров связи, и с заблокированной информационной сеткой? Да совершенно нечего…

Итак, можно тебя поздравить, Реми Родригес: ты снова влипла.

А как все хорошо начиналось-то!

За восемь часов до этого

Лодку эту я увидела еще с высоты. Пустая, как мне показалось, что тот «Летучий голландец», но кто-то же ее сюда привел?

Это был плановый облет дальних островов архипелага. Мы – береговая полиция, в наши обязанности входит изредка посещать такие глухие, лишенные нормальной связи места, на случай, если там кто-то заблудился или поломался.

Самое то задание для стажера на практике, то есть, для меня.

Беды ничто не предвещало. Впрочем, как и удачи. Известно, что эта парочка частенько ходит рядом и в дружеском споре решает, кому сегодня праздновать, а кому ушибы лечить…

Нет, сначала-то я решила, что все-таки верх одержит удача, потому что биометрический сканер, часть моего полицейского снаряжения, выдал вдруг информацию, от которой у меня глаза чуть не забрались на лоб: в этой уединенной бухте скрывался опасный преступник, разыскиваемый за мародерство и незаконную торговлю.

И разыскивали его, кажется, все спецслужбы, которые только можно придумать: и Полиция координационной ветки, и власти зоны Регулуса, и даже наш Центральный планетарный офис.

Это был прекрасный шанс себя проявить: я даже представила, как возвращаюсь в Байя Соледо, вся гордая и красивая, и веду под гупом шефу Ларди собственноручно мной арестованного плохого парня…

А реальная встреча с «плохим парнем» оказалась и внезапной и сокрушительной: я налетела на него, просто обогнув одну из высоких скал у самого обрыва.

– Ой! – не успев даже испугаться, я взмахнула руками, в попытках схватить мистера Нордвелла хоть за какой-то предмет одежды, но не преуспела.

Мистер Нордвелл – так его звали. Это было в ориентировке.

Не удержалась, полетела вниз. Ну да! С высоты в два… ну, ладно, в полтора моих роста. Прямо в ленивый прибой. Прямо на камушки внизу.

В последний момент перед падением успела очень четко разглядеть лицо – орлиный профиль, тонкие черты, выразительные скулы. И амулет на шее – дешевый, такие у нас на островах делают из синих кораллов и ракушек.

А потом… потом очнулась.

– Жива ли? – спросили сверху с такой интонацией, словно случайно наступили мне на ногу.

Пахло водорослями. Было мокро. Я проморгалась и сосредоточилась на лице спрашивающего.

Он возвышался надо мной в монументальной позе победителя, да еще и крутил в руках мой собственный гуп[1].

Мама говорит, от таких красавчиков надо держаться подальше. И со значением намекает на личный опыт. Не то, чтобы какой-то особенно красивый… просто улыбка обаятельная. Высокий…

И волосы длинные, светлые, забраны в хвост. Отлично! Если шеф Ларди у меня про него спросит, смогу описать…

…пестрая рубашка, попрание пляжных стандартов Коста-Кристалл… Шорты из грубой ткани намокли по нижнему краю – ну понятно, недавно выскочил из скоростной лодки прямо в прибой...

И этот профиль. Черт, а правда симпатичный. Солнечный пират! Улыбается искренне, ничего не скрывает, вроде бы, а спиной к нему лучше не поворачиваться.

– Эй, там, внизу. Жива, я спрашиваю?! – окликнул он снова.

Значит, мародер и пират… мама не одобрит!

Было бы смешно, если бы не было так больно. Особенно правой ноге.

Я сморщилась и легонько кивнула.

Не хватало еще, чтобы обо мне беспокоился какой-то средневековый флибустьер без шляпы!

Вот сейчас я осторожненько, аккуратненько встану… сначала на левый локоть обопрусь, потом на правый… и подтянуууууаааа!

Правую ногу будто молнией прошило! Я только чудом не заорала в полный голос. Аж слезы из глаз… Да что ж за невезение такое.

– Сломали? – правильно понял мародер и пират. – Или ушибли?

– Да вам-то что за дело?! – грубо, конечно, но лучше бы он сейчас отсюда куда-нибудь делся! Или хотя бы замолчал.

– Не в моих правилах мусорить на пляже трупами юных полицейских.

– А трупами старых полицейских, значит, можете себе позволить? – Вслух я это сказала исключительно потому, что нога болела до слез, да и локоть тоже, кажется, немного… а надо делать вид, что все нормально.

Все замечательно!

Круто!

Луис, это мой отчим, говорит, что когда мне плохо, я становлюсь несносной брюзгой. А мама возражает, что если девушке плохо, то окружающие об этом как-то должны узнать, иначе как смогут помочь?

Я стараюсь в их споры не лезть. Потому что Луис прав, а мама… ну, мама – это мама.

Нордвелл ухмыльнулся, наблюдая за моими попытками хотя бы сесть:

– Старых тоже. Но в любом случае, вам-то точно ничего не грозит. А раз вы уже шутите…

Договорить он не успел. Откуда-то сверху посыпалась галька и резкий, сипловатый голос вдруг поинтересовался, показалось, что прямо у меня над головой:

– Э, Нордвелл, а что здесь делает полицейский скутер?

Мой «недозадержанный» сощурился и посмотрел так, что стало ясно – лежать и не пищать! Не пищать будет очень сложно, но я постараюсь!

– А что он там делает?

– Стоит. Пустой. Твоих лап дело? Учти, если узнаю, что это по твоей наводке…

– Мистер Бруно! Я хоть раз вас подвел?

Нордвелловский собеседник хохотнул, словно соглашаясь – нет, не подводил. Потом резко посерьезнел:

– Так где мой контейнер?