Конрад Аденауэр… Политик, повлиявший на ход истории и ставший объектом меняющихся исторических интерпретаций. Какие ассоциации, сравнения, размышления вызывает его биография? Прежде всего напрашивается аналогия с рекой, давшей название его исторической родине — Рейнланду. Те же загадки, те же вопросы. Где искать точку, за которой отдельные истоки-ручейки становятся могучей полноводной рекой? Откуда такие мощь и размах, которые, кажется, готовы смести все на своем пути? И почему, перед тем как раствориться в морских просторах, поток вдруг иссякает, мелеет, теряет ориентиры, распадаясь на множество рукавов и заводей?

Другая группа проблем и поводов для раздумий: как соотносится личная судьба нашего героя с судьбой его страны? Аденауэр стал свидетелем и участником беспрецедентной ломки сложившихся традиций и форм национального бытия немцев: буквально на его глазах в пределах менее чем полувека последовательно рухнули вильгельмовская монархия, Веймарская республика и Третий рейх Гитлера, а к 1945 году будущее Германии как государства и нации оказалось под вопросом. Какую роль сыграл во всей этой трагической цепи событий он сам и как они повлияли на него? Ответы здесь имеются самые разнообразные.

Наконец, остается и загадка личности. Это был человек, к которому многие, очень многие испытывали антипатию — не в последнюю очередь из-за его, мягко говоря, сложного характера — и который при всем при том уже на склоне лет сумел найти достаточно сил, воли, умения, чтобы коренным образом изменить вектор движения своей страны, превратив ее из, казалось бы, вечной парии в неотъемлемую часть цивилизованного мира, новой Европы, основанной на принципах свободы личности, взаимной терпимости и демократии как высшей и непререкаемой ценности.

События недавнего прошлого дают возможность по-новому подойти к личности и исторической роли Конрада Аденауэра. Падение Берлинской стены в ноябре 1989 года, последовавшее объединение Германии и конец холодной войны открыли новые пласты ранее засекреченных архивных первоисточников. Историческая дистанция открыла новые перспективы для беспристрастного анализа. На этой основе имеет смысл попытаться объединить разные аспекты «аденауэроведения», разные оценки этой исторической фигуры в одно историографическое целое, в единый контекст. Ныне нет сомнений, что это была большая историческая величина, человек с выдающимися качествами политического лидера. Что придало ауру величия этой очень и очень неоднозначной личности, еще предстоит исследовать. Именно эту цель и преследует моя книга.

Конрад-Герман-Йозеф Аденауэр родился в половине четвертого утра 5 января 1876 года. Это был четверг, канун того отмечаемого католиками дня, когда волхвы принесли свои дары Господу нашему Иисусу Христу (именно так, с подчеркнутым благолепием выражался, когда речь шла об имени Господнем, наш герой в зрелом возрасте). Свидетельство о рождении констатирует, что младенец появился на свет — а свет этот был наверняка от масляной лампы — в доме своих родителей по адресу: Кёльн, Балдуинштрассе, 6. Время для родов оказалось не очень удобное, но в остальном все прошло нормально: будущий канцлер Федеративной Республики Германии, третий ребенок в семье, родился здоровым и возвестил о себе бодрым криком.

Уже на следующий день, 6 января, отец новорожденного, Иоганн-Конрад, поспешил внести его имя в книгу записей актов гражданского состояния. Скорее всего он сделал это после того, как отстоял мессу, особенно долгую по случаю праздника. Читатель может спросить: как же так, праздничный день, а чиновники-регистраторы работают? В этом как раз и была специфика политической культуры прусской провинции, в которую входил Кёльн: католические праздники, какими бы важными они ни были по церковному календарю, не признавались государством, и пышные церемонии в соборах сосуществовали с рутиной будничных бдений в официальных конторах.

Свидетельство о рождении было выписано в соответствии с правилами прусской бюрократии, зачитано отцу и подписано им в удостоверение подлинности содержания. Отныне Конрад Аденауэр числился подданным Пруссии, отпрыском родителей католической религии (это слово предписывалось применять вместо обычного «вероисповедание») и жителем города Кёльна. Уже в этом самом первом документе, полученном Аденауэром на второй день после рождения, проявился парадокс, который будет сопровождать его всю жизнь: с одной стороны, глубокая привязанность к родному городу и к католичеству, а с другой — не менее глубокое чувство лояльности к германскому государству, фундаментом которого была по преимуществу протестантская Пруссия.

Впрочем, парадокс этот возник еще раньше: его воплотили в себе уже родители будущего канцлера. Отец, Иоганн-Конрад, убежденный католик, в возрасте восемнадцати лет добровольцем вступил в прусскую армию, явно предпочтя военную карьеру, притом под началом короля-протестанта, гражданской. Впрочем, перспективы последней были довольно-таки сомнительными: семейное дело — булочную в Бонне — пришлось незадолго до того продать за долги. Мать Конрада, Елена, урожденная Шарфенберг, называла себя коренной жительницей Кёльна; и действительно, свидетельство о рождении ей было выписано именно там, однако семья ее происходила из местечка Бад-Сакса в саксонском Гарце, дед ее, гобоист полкового оркестра, осел в Кёльне, можно сказать, по воле случая. Отец Елены, Август Шарфенберг, был вообще протестантом, и хотя он женился на добропорядочной католичке, дочери боннского лавочника, не может быть и речи о том, что все предки Конрада Аденауэра были «чистокровными рейнландцами», как он это утверждал впоследствии.

Уже будучи канцлером, Аденауэр всячески расписывал военные подвиги своего отца: то его «вытащили из-под груды убитых и раненых, сжимающим в руках захваченный австрийский флаг», то ему «присвоили звание лейтенанта за храбрость на поле боя». Сохранившиеся документы военных архивов содержат более сухую и не столь патетическую информацию: за пятнадцать лет в армии Иоганн-Конрад дослужился до унтер-офицерского чина; в составе 7-го Вестфальского полка он принял участие в прусско-австрийской войне 1866 года, был тяжело ранен в битве при Садовой, во время штурма сильно укрепленной деревни Проблус. За эту битву он в числе многих получил военную медаль 2-го класса и был демобилизован по «временной инвалидности». Увольняемому, как это обычно делалось, было присвоено следующее звание — так унтер-офицер действительной службы стал лейтенантом запаса. Причиной повышения было, таким образом, ранение, а не храбрость, хотя, конечно, нет оснований подозревать Иоганна-Конрада Аденауэра в отсутствии таковой. Во время франко-прусской войны 1870–1871 гг. отец Аденауэра снова был призван в армию, уже на нестроевую должность в тылу. После окончания этой войны он получил окончательную отставку. Еще одна медаль и скромная пенсия — вот все, с чем он начал гражданскую карьеру.