И пусть я за выбор сполна заплачу,

Мне нужно, какие б ни дули ветра,

Любить, а не верить в иллюзию чувств,

И жить так, чтоб было за что умирать.

Наталия Фейгина

Талина

Я не торопилась обернуться. Если они покинули свой мир и пришли сюда, то лишь затем, чтобы поставить точку в истории моей жизни.

Рано или поздно, но это должно было случиться. Они и так дали мне лишних двадцать лет жизни.

Темная вода билась о каменную набережную, разноцветные огни фонарей отражались в ней, лишая мрачного флера безысходности.

Вздох мне самой показался тяжелым, но… он был последним. Тянуть дольше – показать им свой страх.

– Князь Эриар! – Я развернулась резко, не давая себе шанса передумать.

И не оставив возможности скрыть удивление.

Он поприветствовал первым. Глубокий поклон, наполненный изяществом придворного щеголя, но не скрывающий опасности, исходящей от первого князя клана Дираков – трехипостасных воплощенных.

Невозможное, невообразимое зрелище!

Полный парадный костюм: чернь и серебро. Дираки никогда не считали золото благородным металлом. Черные брюки с серебряными лампасами заправлены в высокие сапоги, прямой черный килор с вышитым на плече знаком экси, олицетворяющим путь славы и доблести, стянут перевязью на талии. Два кинжала – символ официальной миссии.

Крупные, темные, как безлунная ночь, бриллианты в ушах, пепельные волосы стянуты в хвост узким ремнем. Лицо пересекает тонкая нить шрама – свидетельство нашей с ним последней встречи. Мой удар он тогда пропустил. Или… Я много лет задавала себе этот вопрос, не веря, что он мог сделать это намеренно, но вновь и вновь видя в воспоминаниях, как он чуть отводит руку, позволяя себя ранить.

Словно умоляя простить…

Трое сопровождающих его князей выдержали секундную паузу и повторили за ним поклон. Он – старший, говорить будет он.

Тогда тоже говорил он. И сколько бы ни прошло лет, я помню каждое сказанное им слово. И кинжал несправедливых обвинений вновь вонзается мне в сердце. И я снова снимаю с пальца перстень с белоснежным камнем, символом чистоты и непредвзятости той, которая имеет право решать чужую судьбу. И он вновь падает к его ногам, закатившись в трещину между мраморными плитами, покрытый грязью чужого обмана.

Каждое движение этих четверых точно соответствовало ритуалу. Все выверено до мгновения, жесты четки и бесчувственны. Не нужно подбирать слова, не нужно облекать их в витиеватые фразы, достаточно лишь склониться и, выпрямившись, отступить на шаг назад, подтверждая официальность собственной миссии.

– Лери Талина. – Он выпрямился последним и, не глядя мне в глаза, медленно, давая полюбоваться своей хищной грацией, преодолел несколько метров, которые нас разделяли.

Я же радовалась тому, что вокруг царила ночь. Эти четверо совершенно не вписывались в антураж современного города этого мира.

– Изгнание показалось слишком мягким приговором, и Совет кланов решил избавиться от той, чье имя стало синонимом предательства? – За легкой язвительностью я пыталась скрыть страх, сковавший мое тело.

Я боялась. Не за себя, за своих детей.

Их отец был обычным человеком, которому удалось своей любовью вернуть к жизни мою душу. Если бы не он… Каждый мир по-своему жесток, этот исключением не был. Он сначала щедро одарил, а когда я поверила, что могу быть счастливой, отобрал все, что стало основой моей жизни. Муж погиб, когда двойняшкам, Сашке и Дашке, исполнилось три.

Несчастный случай.

Сейчас им было по пятнадцать. И за них я была готова биться до конца.

– Лери Талина, – я чувствовала, с каким трудом он заговорил, только причины этого не понимала, – Совет кланов уличил вашу сестру во лжи. Ваша честь восстановлена, ваше имя вновь внесено в хроники клана охраняющих. От имени совета я прошу вас вернуться на Лерикан и занять свое место в Круглом зале.

Это был удар, которого я никак не ожидала.

Я тяжело переживала ложные обвинения, я долго привыкала к новому миру, искала себя в нем, менялась, принимая то, что было чужим. Потом, не заметив, в какой момент это произошло, смирилась со своей судьбой и начала возрождаться, собирая себя заново. Полюбив своего будущего мужа, поняла, что способна начать все сначала, перечеркнув прошлое, забыв о нем.

Перенесла его смерть, ощущая свою вину, – я слишком поздно поняла, как многое могла ему дать и насколько скупа была.

Но оставались дети. Наши дети. Он, воплощенный в сыне и дочери.

Я вновь воскресла. Ради них. Я снова была счастлива. Просто потому, что живу, дышу, радуюсь вместе с детьми их успехам и делю их печали.

– Вы вновь получили право играть моей жизнью, князь Эриар?! – Я пыталась сдерживать бушующие эмоции, но сделать это было непросто.

Все мои беды, все изменения в моей жизни были связаны с ним. Он должен был стать моим мужем, но именно он зачитывал приговор, сделавший меня изгоем. Он должен был стать опорой в делах клана, но вместо этого сам втолкнул в открытый портал. Он должен был стать отцом наших детей, но сейчас решал судьбу только моих.

– Это не требование совета, лери Талина. – Он на мгновение опустил голову, словно стыдясь когда-то совершенного, но тут же поднял ее. Он никогда и ни перед кем не склонялся. – Это просьба. Грядет большая война…

– Это требование, князь Эриар, – горько усмехнулась я. – Не заикнись вы про большую войну, возможно, я бы и поверила тому, что у меня есть свобода выбора. – Когда-то я его уважала, теперь… Я смотрела на него с жалостью. – Каковы условия моего возвращения?

Он прекрасно осознавал, что означало изменение моего тона. Но на его лице не дрогнул ни один мускул. Он был все так же отстраненно холоден и подчеркнуто вежлив.

– Полное восстановление ваших прав и признание прав наследования за вашими детьми, лери. Единственное пожелание – их полноценное обучение.

– Я не могу войти в совет. – Я, так же как и он, пыталась сохранить спокойствие. Мне это удавалось с большим трудом. Этот мир не требовал той сдержанности чувств, которой меня учили на родине. – Один раз они сделали для меня исключение, вряд ли это повторится вновь. Я не замужем. И вряд ли кто из достойных моего титула мужчин возьмет женщину с чужими детьми.

Я сказала то, что думала. Но я не догадывалась, что ошибаюсь.

– Это не совсем так, лери, – тихо произнес он и… опустился на одно колено. – Лери Талина, я, свободный князь клана Дираков, прошу чести для себя принадлежать вам духом и телом.

Дыхание перехватило, а на глазах выступили слезы.