Никогда еще в мою честь не устраивали такие праздники. Гуляла вся деревня. Столы накрыли прямо на главной улице, поставили шатры на случай дождя. Но погода выдалась как по заказу: безветренная и теплая. В летнем воздухе гудели шмели и все наши селяне. Причем неизвестно кто сильнее.

— Радка! Вот же какая у нас девка то выросла! Ведьма!

Я дернулась от вопля над ухом. И едва успела увернуться от медвежьих объятий Селима. Странно слышать, что “ведьма” он произнес не как обычно, с подвыванием и злостью, а даже с капелькой восхищения. От неожиданности хлебнула еще домашнего вина прямо из кружки.

— Обниматься не надо, — сообщила строго.

Селим тут же убрал руки и закивал.

— Га-га-га, — согласился печальный гусь за его спиной.

Я покосилась на него чуть виновато. Ну птица то не при чем, это меня за язык дернуло пожелать Селиму: “гусь тебе товарищ!”. Ну вот и… ходит теперь птичка за моим соседом, дружбы жаждет. Причем жуткое то самое в том, что Селим его ж ощипать пытался, и голову срубить. Только птичка из рук выскальзывает, как по волшебству, топор сразу тупым становится. В общем, одним словом — ведьма!

Снова немного выпила и подперла подбородок. Заодно осмотрела всех вокруг. Веселятся. Такие милые и вовсе не злые. Коварное вино тетушки Миреллы постепенно делало свое дело. Я все больше убеждалась в том, что мои односельчане невероятно добрые и милые люди! Они сами! Сами отправили бумаги в Академию Асдора, чтобы меня приняли на ведьминский факультет, который открылся там в этом году. Они даже — подумать только — собрали деньги на обучение! Даже скупой старик Влас и тот отстегнул хорошую сумму. Эх, зря ему тогда ячмени на оба глаза пожелала, когда он пытался за мной в бане подсмотреть. Надо будет найти как их вывести. А то ж ходит, бедняга, кривится.

— Радочка, — прощебетала мама, — а что ты не ешь ничего. Смотри какие блинчики, да с начинками! Как ты любишь!

И подвинула ко мне расписное блюдо. А к блинчикам предложила и фаршированные яйца и рыбу на углях. Все мои любимые блюда. А у самой почему-то взгляд чуть виноватый. Может, думает, что я не хочу в Академию? Да глупости какие!

Я попробовала все, что предложили. А вино в кружке не заканчивалось, мне постоянно да заботливо подливали.

— Радка, ты у нас такая девка смышленая! — орал дядя Коста, взмахивая кружкой.

Орал он из своего дома, высунувшись в окно. А в тон ему из леса за деревней тоскливо ревел медведь. То есть медведица, конечно. Выходить оттуда при таком скоплении народа она не решалась, потому давала о себе знать издалека. Это я в сердцах рявкнула дяде Косте: “Чтоб тебя медведи всю жизнь любили”. Ну вот… любят. Помнится после этого он из окна орал мне вслед совсем другие слова. Понимаю и не обижаюсь. Я ж не хотела, оно само!

Проводы мои продолжались до полуночи. Когда стемнело, то зажгли фонари вдоль главной улицы. У нас село богатое, староста достал где-то магические светильники. Так что мы продолжали плясать, пить и поздравлять меня, будущую адептку столичной академии. Сколько комплиментов я наслушалась. Душа радовалась! И умная, и красивая, и смышленая, и веселая, и заботливая.

— Парня тебе надо хорошего, — вещала громогласно Марьяна, у которой трое детей, муж и любовник-сосед.

— Работы ей чтоб было много, — присоединилась тетка Рина, у которой волосы отливали зеленью после моей фразы: “да скорее у тебя волосы зелеными станут, чем я за твоего сына замуж пойду!”

Правда, это случилось как раз тогда, как во мне ведьминский дар стал просыпаться, и односельчане ещё не поняли, что мои пожелания от сердца сбываются. Сейчас уже засватать меня что-то не спешат.

А напутствия всё продолжались.

— И учиться хорошо. И чтобы распределение оказалось в большом городе, — вклинился чей-то голос.

— Чтоб принц заморский унес далеко-далеко!

— И детишек побольше! — пожелали заботливо, но я услышала и добавленное чуть тише: — Чтобы на дурь времени не оставалось.

— И учителей строгих, но справедливых!

— Радка молодец!

— Радка, давай, учись как следует.

Уже ближе к полуночи слово взял староста — дядька Миклош. Огромный и грузный, с роскошными усами и вечно сдвинутой набок шляпе, он взмахнул кружкой и громко так проговорил. Бас у него знатный. Только рявкнет — быки в обморок падают.

— Ты, Радка, смотри, не посрами деревню нашу! Что б наши Васильки на всю страну прогремели! И никто больше не смел название деревни нашей перевирать. Верни нам былую славу!

Название — это больная тема нашего старосты. Поговаривают, что ещё при его деде сама королева, тогда ещё принцесса, которая ехала со свитой на свадьбу, остановилась в нашей деревне, заворожённая цветением васильков на лугах и приказала набрать ей букет цветов. До этого мы именовались Волчьей Балкой вроде, но после визита самой королевы тогдашний староста решил переименовать нас в Васильки, в память о том событии, и сильно этим гордился. В городской управе это одобрили и одно время к нам даже народу много ездило посмотреть на те самые луга, мимо которых сама королева спокойно проехать не смогла.

От этого дела наши пошли на лад, и деревня быстро разрослась новыми домами.

Соседние деревни нам страшно завидовали. Это вам не Лопухино, с их лопухами, и не Дубрава, коих по всей стране десятка три наберётся. Васильки — звучит гордо! Девки наши в волосы ленты васильковые вплетают, коням в гриву заплетают, да женихам кушаки васильковыми нитками вышивают. Мы из Васильков всегда ходили с гордо поднятой головой. До недавнего времени.

Несколько лет назад на караван купцов, что везли товар на ярмарку, напали разбойники. Охрана у них оказалась хорошая, лиходеев кого убили, а кого повязали и повезли в город сдавать страже.

Надо же было случиться такому несчастью, что те попытались бежать в аккурат перед нашей деревней. Их словили и, чтобы не гоняться больше за ними, повесили прямо на краю леса.

Стража потом приехала, тела сняли, опознали как давно разыскиваемых. И всё бы хорошо, да теперь наши завистники стали нас называть Висельниками. Парни наши за такое бока многим намяли, да на каждый роток не повесишь замок.

Вот теперь дядька Миклош и радеет, чтобы я вновь прославила наши Васильки, напомнив об их гордом звучании.

— Я постараюсь! — зарделась я от такой возлагаемой ответственности.

Веселье продолжилось. Я столько хорошего о себе услышала, сколько за всю жизнь не слышала. Ведь как дар ведьминский просыпаться стал, люди быстро смекнули, что пожелания мои, сказанные в сердцах, сбываются. Вначале ругаться приходили, кричали обидные слова, но так ещё сильнее меня обижали. И получали, я долго молчать и терпеть не могла.