Очередная вылазка получилась трудной. Это логично, ведь враг уже в курсе, что мы способны выходить из стен, в которых заключены, принимает меры предосторожности и постоянно настороже. У нас остаётся одно преимущество — мы можем выбирать место и время. Но в этом выборе нам приходится полагаться только на сведения, полученные от наблюдателей, потому что разведка работает из рук вон плохо. И её трудно винить. Вершники даже в воздух подняться не могли, их сшибали магическим ударом, стоило им чуть-чуть отдалиться от замка. И разведывательные группы отлавливали с безупречной точностью. Из доступных вариантов оставался только допрос пленных, но пленные попадались редко.

Обстановка складывалась сложная. От недостатка информации задыхались и мои советники, и я сам. В своих надеждах на благополучный исход мне только и оставалось, что рассчитывать на стойкость и искусность своих воинов, подкреплённые чувством относительной безопасности — ведь замковые стены в любой момент готовы были их принять и защитить.

Со стойкостью и искусностью бойцов всё было в порядке и у нас, и у них. Поневоле отдаёшь врагу должное — они умеют сражаться и искренне любят это дело. Да, отнюдь не каждый солдат оказывался таким великолепным фехтовальщиком, как тот, с которым мне пришлось сражаться в поединке, галантном на кочевнический лад. Но хороших бойцов среди них хватало, и они отлично умели действовать слаженной группой, подвижным строем, крупным конным отрядом.

Так что наше преимущество помогало плохо.

А иногда не помогало вообще.

Я смотрел в глаза своим солдатам и видел спокойную решимость, деловую сосредоточенность и искренний интерес к обстоятельствам боя. Ни следа испуга и тем более суеверного ужаса перед слишком сильным врагом. В большинстве своём эти люди были профессионалами и как никто знали, что количество, сила и даже подготовка отрядов противника не определяют исход кампании, а лишь изменяют вероятность. Однако ещё ведь есть упорство, мастерство и удача.

Может быть, поэтому они спокойно смотрели в будущее.

С другой стороны, им-то намного проще. Они ведь только исполняют приказы и в сложной ситуации всегда могут подбодрить себя предположением, мол, лорд и его военачальники знают, что делают. А вот отдавать приказы и строить планы предстоит мне. И мою задачу лишь отчасти облегчало то, что магам время от времени удавалось восстановить прямую магическую связь. Тогда удавалось пообщаться с другими замками, а ещё связаться с кораблями в бухте, поделиться информацией с имперскими должностными лицами на них.

Это бесконечное сражение наших чародеев-связников с магами народа юрт напоминало многоэтапную игру. Если экраны вокруг замков захватчики восстанавливать не пытались (видимо, на это требовалось побольше времени, чем нам — расфигачить всё к чёртовой матери), то связь рвали с упорством, достойным лучшего применения. И, пожалуй, были правы. Я б на их месте действовал так же.

Однако, всё прекрасно понимая, не обязан был за них радоваться. Вместо того искренне бесился по этому поводу. Но всё равно шёл общаться с нужными мне людьми. По двадцать раз на одну и ту же тему, потому что общение постоянно прерывалось.

Едва только чародеи смогли гарантировать мне десять минут разговора, я немедленно связался с имперским флагманским кораблём, выразил готовность по всей форме поприветствовать ставленника Генштаба и оказать ему всю помощь, какую только смогу, а также следовать его указаниям. В нынешней ситуации это было элементарным и обязательным жестом имперской вежливости. Со мной общался Бехтан Хибер из Лотоса, который сделал карьеру при Аштии Солор, под её командованием дослужился до очень высокого поста и теперь продолжил служить её дочери.

У меня отлегло от сердца. Солоровские офицеры были самыми лучшими, и их таковыми считали, конечно, не за красоту мундиров или выправку. Бывшая госпожа Главнокомандующая собирала под свои знамёна действительно самых перспективных, самых толковых, самых многообещающих командиров, и так же делали все её предшественники. Аштия ставила таланты своих людей на службу Империи, однако они всё равно до определённой степени оставались под её влиянием.

Раз во главе отряда стоит солоровский офицер, значит, от него можно ждать умелых и решительных действий, здравой оценки ситуации и благополучного завершения войны. Но намного ценнее свидетельство, что я действительно впустую навоображал себе всякой пессимистической ерунды. Император ничего против меня не имеет, раз разрешил Аштии и Джайде сделать для моих земель всё, что они смогут.

Бехтан держался любезно. Он заверил, что план действий продуман и меня не разочарует. Подробности будут сообщаться постепенно и позже, и я понимал, почему. Сколько с ним войск? Он назвал число и добавил, что это лишь те, что непосредственно с ним. Намёк вполне прозрачный, хоть и допускающий два толкования — то ли ожидается подкрепление, то ли куда-то ещё отправлены дополнительные отряды.

Потом связь всё-таки прервалась, но возвращаться к беседе с солоровским командующим я уже не стал. Долг вежливости исполнен, а важную информацию он мне таким способом всё равно не решится сообщать. По крайней мере, до тех пор, пока чародеи не придумают, как это устроить без помех.

Ну и ладно.

Поэтому в следующий раз я уже распорядился вызывать Ледяной замок.

— Мы потеряли третий вал, — хмуро сообщил Яромир. — Остался последний рубеж. Как я и предполагал.

— Ты предполагал?

— Если бы милорд не высказал сомнений в том, что мои распоряжения соответствуют настоящей обстановке, — сын говорил язвительно, с подчёркнутой иронией, — в среде магов не произошло бы раскола. И тогда работа шла бы хорошим темпом. И тогда, может быть, они бы успели.

— Да? — Я тоже умел язвить и считал это более полезным, чем просто одёрнуть отпрыска, грубо напомнить ему его место. С другой стороны, может быть, он потому и позволяет себе со мной пререкаться… — Так что же, по твоему мнению, вызвало раскол? Не тот ли факт, что в моих доводах хотя бы часть чародеев увидела здравое зерно?

— Это были твои доводы, отец, доводы лорда Серта! Даже если бы они были абсолютно идиотскими, к ним бы всё равно прислушались. Потому что они исходят от тебя.

— Премного благодарен за это «если бы». Но на войне лесть не приемлют даже имперские служаки. Потому что за свои действия на войне в любом случае приходится отвечать головой. И то, что кто-то сделал глупость, дабы польстить лорду, ему в зачёт не пойдёт. Так что твой выстрел — мимо.

— Что ты можешь понимать в магии? Не знаешь предмет даже в объёме обязательных основ! — Яромир надулся в лучших традициях своего брата-близнеца. Видно было, насколько он выведен из равновесия, насколько раздосадован моим вмешательством, а кроме того — неудачей в сражении. Держи он себя в руках так безупречно, как было положено, ни за что не позволил бы себе грубить отцу. Для имперца, вообще-то, запредельное преступление. — Если специалисты тебя вообще выслушали, значит, тому способствовало только твоё положение, твой титул.