Тайное собрание в Керберт Холле. Лондон. 11 декабря 2016 г.

Рассказчик зачитывал информацию по листочку, вещая на весь конференц-зал, зашитый в звукопоглощающий пластик:

– Кристин Роершталь, 19 лет, единственная дочь от последнего, третьего брака ныне покойного Уильяма Роершталя 59-ти лет и Джины 37-ми лет.

Сидящий во главе стола кивнул, и мужчина в бежевом пиджаке с кожаными латками на локтях продолжил:

– Как единственная прямая наследница после похорон Уильяма, состоявшихся 24 сентября 2016, осиротев, вступила в право наследования в течение двух месяцев. К нынешнему моменту выдворила остальных родственников из родового поместья в Соуз Роерсити и скрылась в неизвестном направлении.

– Что известно о причинах? – уточнил глава собрания, сидящий во главе длинного стола из черного стекла.

Покачивая ногой, водруженной на коленку, до того он молча сверлил взглядом фотографию, высвеченную проектором на холсте.

Рассказчик зашебуршал листами доклада, и потому ему на выручку пришел его сосед, повернув голову в сторону собеседника:

– По непроверенным данным имело место быть как минимум два покушения на ее жизнь.

– Что конкретно случилось, и кто причастен?

– Доподлинно не известно. Кристина лишь несколько раз обращалась к терапевту с проблемами по ЖКТ и недомоганиям.

– Так ее травили? – подвел итог глава собрания.

– Судя по всему, – опомнился и ответил основной докладчик, сложив листы обратно на стол. – Чуть ранее, менее чем за неделю до заключительного подписания бумаг у нотариуса ее госпитализировали с отравлением.

– Мне нужны результаты анализов.

Остальные собравшиеся кивнули. Мужчина, сидящий во главе стола, продолжил слушать. Но докладчик замолчал, не сразу сообразив, что от него ждут, а когда опомнился, то затараторил:

– По поводу причастных. Следующими наследниками состояния Роершталей являются Виктория и Ричард Шоринготы. Это родной старший брат Уильяма и его жена. Им обоим по 66 лет, и, насколько мне известно, они давно не претендуют на наследство. Ричард с рождения инвалид и после смерти их родителей долгое время находился под опекой Уильяма. Следом идет американская чета Вистов, адвокаты: Герти и Фрэнк, а их сын Джозеф, одногодка Кристин. Обосновались в Филадельфии, семейный бизнес приносит достойный доход. В политике не участвуют.

– А кого тогда выгнали из Соуз Роерсити? – недоуменно уточнил глава собрания.

– Это многочисленные тетки, кузены и кузины, жившие за счет финансов семьи Роершталей. В узких кругах ходит информация, что при сборе своей знаменитой коллекции компроматов Уильям пользовался их помощью и даже приплачивал.

– Разветвленная сеть шпионов?

– Как-то так. Но фактов для подтверждения нет, одни слухи, – покивал докладчик, вновь умолкая.

– Что ж, информацию по этому делу удалить и не хранить ни на жестких дисках персоналок, ни в облаке, ни на картах памяти мобильных. Никто не должен знать о нашем участии в поисках девушки. На этом все. О следующем собрании будет сообщено отдельно.

Мужчины и женщины, неброско одетые в джинсы, майки, куртки, реже пиджаки свободного покроя, тут же поднялись со стульев и вышли из зала. Двери открылись нажатием кнопки на пульте Соерса, имеющего свои интересы по всему миру как агропромышленный магнат.

«Да уж, непонятно, повезло ли вообще этой девушке иметь столько же денег, сколько и проблем», – подумал глава компании, выключая проектор с того же пульта.

Кристин Смит. Моринс. Штат Вирджиния. 15 декабря 2016 г.

Мое скверное утро оттого, что проспала и не успела позавтракать, плавно перетекло в еще более убийственный день. В магазине аудио— и видеопроката, где подрабатывала, прогуливая колледж, объявился Дрю.

Нарисовался – не сотрешь. Прохаживаясь между стеллажами, он то и дело кидал на меня грозные взгляды. А я только сейчас вспомнила, что забыла про долг, который могла бы погасить с легкостью, если бы добралась до банка.

Только что-то меня останавливало. Ладно, попробую откупиться, завысив проценты.

Но, как оказалось, у него были другие планы.

Едва мы с ним вышли из магазина и зашли за угол, где нас поджидали еще двое из его шавок, как он схватил меня за плечо и тут же кинул вниз, заставляя руками проскользить по грязи, как и коленями. И потому я упала на землю, лицом. Правой стороной. Слезы, хлынувшие из глаз, как и ноющая скула, тут же вывели меня из себя.

– К-козел, – прошипела я. Правда, ума хватило сделать это шепотом. Потому меня на мое счастье не услышали.

– Че-че? – тут же встрепенулся он, напрягая слух. Опоздал тупица, повторять не буду.

Двое других страховали Дрю, выглядывая из-за подворотни, и потому тоже вряд ли слышали. Но его следующие действия порадовали еще меньше предыдущих.

– Скажи, дура, вот о чем ты думала, когда собиралась меня кинуть на бабки?.. – разорялся тот, не дав и слова вставить после его интеллектуальной реплики.

Воздух вышибло у меня из груди от удара ноги в живот: один, второй, третий.

– А-а-а, – прохрипела голосом, корчась на земле. И все-таки нашла в себе силы, чтобы выдавить разбитой губой: – Я-я отдам, з-завтра.

– Смотри мне! – Этот гад даже сплюнул рядом, демонстрируя свое ко мне отвращение.

– Иначе заставлю отработать, – пригрозил он, кивая в сторону своих похотливо скалящихся дружков. «Кристин, ну и влипла же ты, связавшись с этим горе-банкиром?! Опухла бы с голоду!.. – подсказывало мне внутреннее я. – Подумаешь, проблема?»

Вот если бы только у меня не украли вещи по приезде, все было бы гораздо иначе!

– Шухер, – прокричал громким шепотом один из прихлебателей. И вся троица сорвалась на бег.

А ко мне через несколько минут медленными шагами приблизились добротные сапоги. Подняв взгляд, заметила своего начальника, противно морщившегося, глядя на меня, припавшую к земле за углом магазина.

– Совсем молодежь распустилась, – проворчал он, ни к кому не обращаясь. А затем сказал уже, видимо, мне: – Дожили, пьяными приползать на работу… Все. Завтра можешь не приходить.

И он тут же собрался уходить, развернувшись в сторону входа, но через плечо бросил, прибив меня окончательно:

– Расчета не дам, так как не отработала полный месяц.

И ушел. А я, пошатываясь, встала в своей испачканной, благо что кожаной косухе, которую хоть отмыть можно, кое-как стерла с волос и лица грязь. Хорошо, ума хватило коротко подстричься перед побегом. В общем, побрела с невидящим взором, затуманенным слезами, в сторону своего дома, точнее гаража, оборудованного под съем.