Избранная для северного дракона

Илана Васина

Глава 1

— Да где же ты? Это шутка такая? — бормочу себе под нос.

В скудном свете фонаря замечаю, что на правом боку отсутствует наплечная сумка.

Растерянно оглядываюсь — вдруг свалилась с меня на выходе из автобуса? Нет. Полотно снега хранит на себе лишь следы чужой обуви.

Приступ астмы застиг меня врасплох на безлюдной остановке, когда я вышла из битком набитого автобуса. Наверно, сумку незаметно подрезали, а вместе с ней исчезли смартфон и ингалятор.

Делаю очередной хриплый вдох. Пытаюсь поймать ускользающий мерзлый воздух, но дефицит кислорода неумолимо растет. Качнувшись вперед, упираюсь в стеклянную стену павильона и снова борюсь изо всех сил за жалкую порцию О2 для горящих от гипоксии легких.

Оглядываюсь, чуть не плача. Я живу на отшибе. Вокруг склады да пустые, недоделанные новостройки… До ближайшего жилого дома минут двадцать быстрого хода. Не успею. Нет ни одного прохожего и даже машин нет, чтобы броситься наперерез умоляя помочь…

В расписании автобусов пишут, что следующий придет через… — взгляд на часы, — двадцать семь минут. «Повезло», как покойнику, к статусу которого я двигаюсь уверенными, семимильными шагами.

Колени подгибаются, и я оседаю на твердый, утоптанный снег, локтями опираюсь на деревянную скамью. Еще один глоток кислорода, отвоеванный у самой себя. Слишком крошечный, чтобы насытить тело, но достаточный, чтобы продлить мучительную агонию.

Ужасное стечение обстоятельств — и моя жизнь пунктирной поступью удаляется из тела, оставляя лишь горькое послевкусие.

Бабушка… Как она будет без меня?

В свой юбилей…

Вдруг что-то резко меняется в ощущениях.

Секунда — и я начинаю захлебываться от воды, затопившей глотку и бронхи. Что происходит не понимаю, но это и не важно. Главное — я снова в состоянии дышать, хотя при этом кашель сотрясает все тело. Изо рта и носа фонтаном хлещет вода, раздирая слизистую почище наждачки.

Когда, наконец, приступ кашля заканчивается и из меня перестает течь, будто из прорванной дамбы, ко мне возвращается способность связно мыслить.

Первое, что делаю, — протираю глаза и… снова их протираю.

Пять минут назад я стояла на заснеженной остановке спального района, сплошь утыканного многоэтажками. А сейчас лежу в теплом помещении насквозь промокшая. Справа от меня стоит расписная ваза и россыпью валяется букет экзотических цветов. Видимо, водой из вазы меня пытались реанимировать. Странный способ выбрали для астматика, но мне ли жаловаться, если сработало?

В каком именно помещении нахожусь, разглядеть тяжело, потому что надо мной нависает огромная мужская фигура, загораживая собой панораму.

Черты лица слишком смазливы, чтобы назвать их красивыми. Смуглый, жгучий брюнет, от которого так и веет югом и курортными романами. Хотя, наверно, дареному спасителю в зубы не смотрят…

— Ника, ты меня напугала! Это удавалось немногим, — шепчет мужчина, поймав мой взгляд и ласково поглаживая щеку. — Думал, я тебя не откачаю.

Его дыхание опаляет висок, а шершавые подушечки пальцев слегка царапают линию скул, тем самым окончательно возвращая в реальность.

Сочетание мокрой, прилипшей к телу одежды, саднящей носоглотки и интимных прикосновений незнакомого мужика, на мне полулежащего, вызывает настолько взрывной дискомфорт, что руки так и чешутся залепить ему оплеуху.

Лишь мысль о том, что он вытащил меня с того света, помогает удержаться. Благодарность и, пожалуй, еще достойное воспитание, полученное от бабушки.

Сжав кулаки, цежу с ванильной любезностью:

— Спасибо, что помогли купировать приступ. А теперь не могли бы вы с меня слезть?

Он поднимается, и протягивает руку, чтобы помочь мне сделать то же самое.

Встаю самостоятельно, проигнорировав широкую ладонь, и осматриваюсь. Изо всех сил стараюсь не сойти с ума, потому что замечаю на себе незнакомые, явно не дешевые тряпки — кто меня переодел и когда?! — а также пристальные взгляды мужчин, стоящих в небольшом отдалении.

Они выглядят так, словно мы перенеслись на пару — тройку столетий назад. Это же в восемнадцатом веке носили фраки, а под ними белоснежные рубашки с жабо и кружевными манжетами?

Театр, одним словом!

Снова тру глаза и покачиваюсь на нетвердых ногах. Видимо, давление шалит после приступа, но это неважно. Главное, я жива, а остальное поправимо…

И кстати о птичках. Раз я до сих пор жива, значит мой ингалятор нашелся?

— Простите, где мой ингалятор? — обращаюсь к брюнету.

Теперь, когда стоит, он кажется еще больше, выше и мощнее. Этот гигант облачен в пепельно-серую кожу. Странно, что подобный эксцентричный наряд не превращает его в клоуна. Наоборот, прекрасно подчеркивает стать и удачно вписывает в роскошное, дворцовое окружение.

Судя по всему, мы находимся в музейном помещении, очень напоминающем тронный зал Эрмитажа. Только вместо позолоты на белом фоне обилие бронзы. А вместо паркета мраморные плиты с бронзовыми прожилками. Никакого электричества здесь не вижу — только свечи на канделябрах. Пахнет смесью мяты, дыма и чабреца — будто недавно жгли траву.

Красиво, элегантно, феерично, но как я здесь оказалась?

Вопросы роятся в голове, не находя ответов. И один из главных — почему высокий мужчина продолжает молча буравить меня взглядом, но при этом не возвращает мне ингалятор и не торопится ничего объяснять?

Немного подумав, цепляю на лицо самую дружелюбную улыбку и пробую зайти с другой стороны:

— Если вы оставите свой номер телефона, я придумаю, как вас отблагодарить. А сейчас верните, пожалуйста, ингалятор! Без него я могу в любой момент умереть.

Вместо того, чтобы выполнить мою просьбу, гигант поворачивается к группе мужчин, разодетых, как для исторической реконструкции, и, указывает на меня открытой ладонью:

— Ваш вердикт, господа маги?

Маги? Едва удерживаюсь от ухмылки.

Взрослые люди, а играют в фэнтези, как дети.

Тем временем, один из мужчин, самый молодой, одетый в темный фрак и темные сапоги, выступает вперед. Откашлявшись, высказывается:

— Госпожа Дариника слишком долго подвергалась воздействию магии. Мы предупреждали, что от такого грубого вмешательства вероятны непредсказуемые последствия. Сейчас ее следует наблюдать. Я бы предложил покой и…

— Я плачу вам, — перебивает голосом надменного тирана, — чтобы вы предсказывали все возможные последствия и их предотвращали.

— Да, но…

— Насколько мне известно, вы единственный кормилец своей престарелой матери.

Дариус как-то слишком правдоподобно съеживается, а тиран продолжает:

— Не лишайте свою мать единственного кормильца. Это будет жестоко, не находите?

— Да, господин, — в голосе чуть заметная дрожь.

Я вздыхаю.

Натурально играют, молодцы. Жаль, заигрались настолько, что про ингалятор опять забыли. Хорошо, что дома есть запасной. Мне бы туда поскорее добраться, а то,