Постепенно подтягиваются и остальные работники утренней смены.

В половине девятого дверь распахивается и раздаётся хриплый голос:

— Доброе утро!

Это пришла Идзуми-сан — наша заведующая, которую мы все очень уважаем. Идзуми-сан старше меня на год, ей тридцать семь, и она домохозяйка. В общении резковата, но пашет как лошадь. Одевается немного кричаще; пройдя к своему шкафчику, сбрасывает высоченные каблуки, чтобы сунуть ноги в кроссовки.

— Фурукура? Как всегда, спозаранку? О, новую булку пробуешь? Ну и как тебе? — спросила Идзуми-сан, заметив булочку с манго и шоколадом в моей руке.

— Начинка на любителя. Пахнет резковато, много не съешь. Так себе, если честно!

— Серьёзно? Вот чёрт. А директор назаказывал их целую сотню! Постараемся продать хотя бы те, что поступили сегодня…

— Ха-ай!

Большинство наших временных работников — студенты или молодые фрилансеры, и моих ровесников почти не встретишь.

Идзуми-сан подбирает каштановые волосы, надевает поверх синей футболки белую рубашку, завязывает голубой галстук. Когда наш магазин открывался, такого правила не было, но потом у «Смайл-Марта» сменился владелец, и теперь под фирменной курточкой мы носим рубашку и галстук.

Пока Идзуми-сан поправляет перед зеркалом одежду, в подсобку врывается Сугавара.

— Доброе утро!

Сугаваре двадцать четыре, она весёлая и горластая. Выступает вокалисткой в рок-группе и постоянно грозится перекрасить свою ультракороткую стрижку в красный цвет. Девушка пухленькая и довольно приятная, но до появления Идзуми-сан она постоянно опаздывала, а также заступала на смену в серёжках, за что не раз получала взбучку от директора. Однако у Идзуми-сан не забалуешь — и даже Сугавара, взявшись за ум, стала относиться к работе серьёзнее.

В дневную смену кроме нас работают ещё двое: долговязый студент Иваки и фрилансер Юкисита. Последний наконец-то нашёл постоянную работу и скоро уходит из магазина. Иваки тоже частенько берёт отгулы из-за поисков работы, так что нашему директору придётся выбирать: или возвращаться на дневную смену самому — или нанимать новеньких, иначе работа в магазине встанет.

Почти всё моё нынешнее «я» состоит из тех, кто меня окружает. На одну треть — из Идзуми-сан, ещё на треть — из Сугавары, процентов на двадцать — из нашего директора, и пока ещё немного — из Сасаки, уволившейся полгода назад. А кроме того, во мне осталось чуть-чуть Окадзаки, бывшего заведующего, и других людей из прошлого, которых я впитала в себя, становясь тем, чем являюсь сегодня.

В меня проникают манеры речи и интонации тех, кто рядом, моего ближайшего окружения. К примеру, на данный момент я разговариваю на смешанном языке Идзуми-сан и Сугавары.

Хотя, думаю, нечто подобное происходит с большинством людей. Однажды в наш магазин заглянула вся рок-группа Сугавары, так девчонки оттуда и одевались, и разговаривали совсем как она. Едва у нас появилась Идзуми-сан, Сасаки начала точно так же говорить на прощанье «всем-спасибо-до-завтра!». А как-то раз к нам заявилась помогать подруга Идзуми-сан с её прежней подработки, тоже домохозяйка, и обе оказались такими одинаковыми как на глаз, так и на слух, что мы весь день боялись их перепутать! Вот и моя манера речи, возможно, передаётся кому-то ещё. Ведь, похоже, именно так, постоянно заражая друг друга чем-то подобным, люди и остаются людьми…

Вне работы Идзуми-сан любит принарядиться, но при этом одевается очень стильно для почти сорокалетней дамы, и я частенько беру на заметку, от какого изготовителя у неё туфли или что написано на ярлыке её пальто. А однажды я даже заглянула к ней в косметичку, которую она оставила в подсобке, и переписала все бренды её косметики. Конечно, если бы я просто покупала всё точно такое же, Идзуми-сан вычислила бы меня на раз. Поэтому я вбивала бренды в интернет-поиск, находила блоги, в которых те упоминаются, а затем покупала уже то, что советовали авторы этих блогов. Ибо действительно считаю, что внешний вид Идзуми-сан — её одежда, причёска, аксессуары и так далее — достойный образец того, как должна выглядеть женщина за тридцать.

Взгляд Идзуми-сан вдруг падает на мои туфли.

— О! Это же туфли с Омотэсандо?[11] Красивые. У меня сапоги той же марки!

Сидя со мной в подсобке, Идзуми-сан говорит расслабленно, чуть растягивая окончания фраз. Эти туфли я купила в бутике сразу после того, как украдкой подсмотрела бренд на подошве её сапог, пока она ходила в туалет.

— Да ну? Вы про тёмно-синие? Однажды вы приходили в них, мне они сразу понравились! — сказала я с интонацией Сутавары, хотя и добавила «взрослости». Сугавара проговаривает слова громко и чётко, будто выбивает стаккато. Её манера говорить — полная противоположность речи Идзуми-сан, но нечто среднее между ними подходит мне в самый раз.

— Да, Фурукура, у нас с тобой вкусы сходятся. Вот и сумка твоя вполне в моём духе… — улыбается Идзуми-сан.

Ну ещё бы, думаю я. Ведь я беру ее вкусы за образец! И совсем не случайно всё-таки выгляжу «нормальной женщиной», которая носит подобающую возрасту сумочку, а с собеседниками выдерживает идеальную дистанцию, чтобы не казаться ни слишком назойливой, ни чересчур холодной.

— Идзуми-сан! Вы вчера выходили на смену? Вся лапша на складе разворошена! — кричит Сугавара, переодеваясь у своего шкафчика.

— Выходила, а как же! — кивает Идзуми-сан. — Днём всё ровно было. А ночной сменщик вдруг опять взял отгул. Попросила Дата его заменить, а он у нас ещё совсем желторотый…

— Опять загулял? Во даёт! А ведь знает, зараза, что у нас рук не хватает!.. Неудивительно, что в магазине такой бардак… Холодильник с напитками совсем пустой… И это в самый утренний пик! — ругается Сугавара, приближаясь к нам и застёгивая курточку на ходу.

— И не говори. Хуже некуда. Директор уже ворчит, что через неделю придётся в ночь самому выходить. А то сейчас у нас там один новичок, и всё.

— А скоро из дневной ещё Иваки уйдёт! Ну дела… Уходишь — так предупреди заранее. Какого чёрта всех подставлять-то?

Идзуми и Сугавара разговаривают на повышенных тонах, и я начинаю напрягаться. Хотя такое чувство, как гнев, лично мне почти не знакомо. Я просто думаю: «Люди уходят, и нам придётся туго».

Пытаясь изобразить Сугавару, я копирую её мимику примерно так же, как во время учёбы.

— Опять загулял? Во даёт! — повторяю я за ней слово в слово. — Знает ведь, зараза, что у нас рук не хватает! Поверить не могу!

— Ха-ха! — смеётся Идзуми-сан, снимая часы и кольца. — Ну вот, даже Фурукура не выдержала! Но ты права. Бардак такой, что верится с трудом…

С первых же дней работы в комбини я заметила, какой радостью светятся лица работников, когда они вместе на что-нибудь злятся. Наорал на них, скажем, директор или кто-то не вышел на смену — и всех очень радует странное чувство сплочённости в общем гневе.