— Давай так договоримся. Если тебе что-то не нравится, ты говоришь мне сразу и мы решаем этот вопрос.

— Твои одноразовые девушки в счёт?

— Нет, — отвечаю я, по тону дав понять, что это запрещённая тема.

Ее задористо вспыхнувшие глаза тут же с недовольным цокотом закатываются.

— Если ты не передумала, то я сейчас тебя отвезу на занятие. Заодно и поговорю с мисс Бриджит, чтобы позанималась с тобой отдельно.

— Но я больше не хочу ходить на танцы! — в сердцах выкрикивает девчушка. Бросив на меня быстрый взгляд, она резко мотает головой и заправляет выбившиеся из косы волосы, очевидно уже пожалев о своем выпаде. Она часто дышит, глаза ее устремлены в пол:

— Я хочу проводить время с тобой.

Я смотрю на нее. И так хочется многое ей объяснить сейчас, но мир требует выдержки и терпения, поэтому я внимательно разглядываю усыпанное маленькими веснушками личико и тянусь, проводя по солнечным кудрям.

— Оливия, я должен работать, чтобы обеспечивать нам хорошую жизнь, — я мягко выдыхаю: — Ты же знаешь, что я делаю…

— …что я делаю это для тебя, — наши голоса сливаются в унисон. Я удивленно вытягиваю лицо, а малышка со скукой закатывает глаза и отталкивает мою руку, как будто уже знала эту фразу наперед. — Да, конечно.

Она вздыхает, откладывает в сторону подушку и поднимается, стоя во весь свой небольшой рост передо мной.

— Знаешь, братец, раньше я чувствовала себя лучше, хотя и всего этого у нас не было. Мы были по-настоящему счастливы, и Кимберли любила тебя просто так, а не за деньги, как эти размалеванные куклы.

Это имя врывается в лёгкие на вдохе, заползает под кожу, пробегает вверх по каждому нерву и ударяет в голову, вызывая в мыслях картинки — много картинок. Разные картинки из другой жизни.

— Ты считаешь, что меня можно любить только за деньги? — спрашиваю я, затаив дыхание.

— Нет, — она снимает с шеи украшение и отдает его мне. — Я считаю, что ты самый настоящий придурок, который прощелкал свою истинную любовь.

Она не ждёт ответа и не задерживается, оставив меня бездумно смотреть ей вслед. И когда она уходит, голос её еще долго стоит у меня в ушах.

3

— Я просто не понимаю, с чего вдруг ты решила бросить всё и уехать в самый разгар соревнований? — бросая всё в сумку, собирая на ходу вещи, я в пол уха слушаю сетования своей подруги, беспомощно наблюдавшей за мной со стороны.

Он вернулся. Кейн Тернер в родном городе.

Мое сердце бьётся как сумасшедшее, щёки разгорячились и пульс подскакивает до небес.

Так, газовый баллончик на месте, зарядку взяла.

Теперь запасную щётку.

Развернувшись к двери ванной, не сразу понимаю, что меня остановило. Она схватила меня за руку. Наши глаза, — ее мягкие карамельные и мои, светло-серые как у мамы, — встречаются. Мы стоим друг напротив друга и долго смотрим друг другу в глаза. Одного короткого вздоха достаточно, чтобы понять, что подруга явно не «за».

— Так ли нужно тебе это интервью?.. — и шепот её такой до ужаса проникновенный.

Я застываю, что наверное выглядит, как колебание, подруга притихла и я вижу в ее взгляде растерянную беспомощность. И всё-таки я вырываю руку, отворачиваясь.

— Интервью может и ненужное, но ты прекрасно знаешь причину, — бросив флакон тоника с дозатором на зелёный свитшот, утрамбовываю сумку, наполненную до краев. Пальцы сжимают лямки до скрипа, губы криво разъезжаются, взгляд мой направлен вперёд и одновременно в никуда. — Я хочу посмотреть ему в глаза.

Выныриваю из своего мини транса, сопровождаемого долгим тягучим молчанием. Я решительно тяну за «язычок», разрезая воздух в помещении звуком застегиваемой молнии, подхватываю спортивную дорожную сумку и, не оглядываясь, иду к двери.

— Ким. Кимберли, постой, — зовёт меня подруга и я останавливаюсь в дверях. — Ты уверена, что тебе это нужно?

— Пять лет назад он предал меня ради денег, — я говорю в пустоту и оборачиваюсь, встречая ее горькой улыбкой. — Как думаешь, сильно он горевал по этому поводу? — молчание. Тото же. — И я не хочу больше это обсуждать, Элайна.

Ее взгляд раскрывается, в них созревает что-то большее, и наконец, вот она, расселина между непробиваемыми стенами.

— Так сколько у нас времени?

— У нас? — удивляюсь я.

— Ты же не думаешь, что я брошу свою подругу одну на растерзание её бывшему?

Я смотрю на нее. На ее подрагивающую полуулыбку, искренне-печальную, ее глаза блестят и я сама улыбаюсь. Да, мы всегда понимали друг друга с полувзгляда. Вместе ещё со школы. Ну что, Кимберли, ты готова посмотреть в глаза своим страхам? А прошлому?

Жди меня, мой тоскливый, объятый давними тайнами город.

Явозвращаюсь.

4

Время измеряется затяжным гулом, жужжащими лопастями вентилятора и постоянно пополняющимся количеством фотографов на пару с моими коллегами, выжидающих финального события.

Мне жарко и я начинаю чувствовать себя тесно в этом до тошноты шикарном холле, сделанном в одном тоне. Белые стены и полы, просторное помещение, в правой стороне белая стойка и левее в углу огромный фикус в белом горшке.

Я смотрю на свою расковыренную на телесных колготках «стрелку» и думаю о том, удастся ли мне прикрыть ее длинной своего платья в кадре. Времени переодеться не хватит, да и запасной одежды с собой нет. Поездка сюда оказалась крайне неудобной, — мой личный оператор, который ещё и водитель нашего служебного автомобиля, заглох посреди дороги, чудом добравшись вовремя, и я уже начинаю сомневаться в том, что эта идея была такой уж разумной.

— Идёт, — подаёт сигнал мой оператор Томас и я на автомате вскидываю лицо, когда белые двойные двери резко открываются в холл, и оттуда выходит сам Блейк Моррис со своим верным помощником.

— Ты готова? — мы с Томом одновременно переглядываемся. Я рассеяно киваю и смотрю на то, как стремительно холл активируется, наполняясь оживлёнными голосами и вспышками фотоаппаратов, следующих за спешащим Моррисом как тень за солнцем.

— Мистер Моррис, отдел пресс-службы и информации, дайте нам короткое интервью!

Вспышка фотоаппарата. Снова.

— Блейк, это правда, что вы бросили свою жену ради девушки, вдвое вас младше?

— Блейк Моррис, планируете ли вы сотрудничать с другими брокерскими компаниями?

— Господа, Блейк Моррис не даёт интервью, — хмуро отвечает за него помощник, ограждая его от новых вспышек и моих приставучих коллег.

— Мистер Моррис, правда ли, что все ваши активы были переданы вашейтайной внебрачной дочери? — громко проговариваю я.

И тут он останавливается.

Зал постепенно затихает и мои коллеги рассеянно