Мархуз

Бастард Павла Первого 2

Симеон

Биографическая справка номер один

Краткая справка о главгере (подготовлена в январе 2023 года).

Родился в 1772 году. Учился в Петропавловской школе для детей людей второго сорта, работающих при дворе ЕИВ. Закончил Морской кадетский корпус и служил во флоте. Отличился в морском сражении под Выборгом в 1790 году (война со Швецией). Впоследствии отправлен с группой молодых офицеров в Англию. Предположительно погиб в 1794 году в Атлантическом океане во время шторма.

Данных о родителях нет в официальных документах, лишь слухи и предположения.

Глава 1

Во я влип не по-детски! Только что сидел за компом и тут на тебе — взбздынь и я в чьём-то молодом теле на корабле, да ещё и во время сражения. Был бы правильным интеллигентом, то начал бы рассуждать… Хорошо, что в учебке когда-то приучили сначала делать, а потом думать.

Вокруг дым и пороховая вонь, какие-то матросы суетятся, пушки громыхают и вдруг наверху слышу «хрясь!». Там кусок от какого-то бревна отломился и собрался вниз упасть, собака стоеросовая. Дальше всё на автомате пошло: отшвырнул парочку морячков каких-то, потому что они наверх не смотрят и ещё одного явного офицера. Им же по балде прилетит сию секунду! Прав оказался — оно и прилетело. Здоровенный обломок бревна, запутавшись в каких-то верёвках и канатах, вырвался на волю и одним концом шваркнул по палубе, а другим — мне по тыкве и по спиняке приложил. Упал бы резко вертикально — убил бы, зараза. И на фига я начал других спасать, лучше бы сам сдристнул.

Позже, когда я пришёл в себя, мне объяснили, что, мол, герой и спас капитана. За это меня отправят в Петербург с докладом императрице.

— Извините, но чего-то с головой у меня, — решил использовать момент, раз уж так приключилось, — как я буду докладывать, коли не знаю где я и что происходит?

Ах, какой актёр пропадает во мне, даже морду жалостливую изобразил, аки совсем дурень со ступой. Доктор сразу заохал и начал трындеть о потере памяти от удара по голове, так мне это и нужно. А то я действительно не знаю в чьё тело вселился, благодаря выёживанию каких-то вредоносных сил Не тот возраст, чтобы радоваться приключениям Мне бы с комфортом двадцать первого века на завалинке с другими бабушками и дедушками трындеть о старых добрых временах. Или слабать им же что-нибудь из советской и зарубежной эстрады 60х-70х годов.

В конце концов всё выяснилось насколько возможно. Оказался я сиротинушкой восемнадцатилетнего возраста, хотя и офицер морской. Родители неизвестны, имения нет, как и состояния. Блин собачачий, я даже знакомых не узнаю и как после этого жить? И попал я аж в 1790-ый год, как кур в ощип. Заодно забыл всё чему в Морском кадетском корпусе учили, ибо и не знал никогда, честно говоря. Память вкадельца тела улетучилась вместе с его личностью — стопудово передадут меня в руки местной кровавой гэбни. Или не передадут? Адмирал Чичагов, одержав победу над шведами, очень дружелюбно ко мне отнёсся и послал на все три буквы (СПБ) вместе с другим офоцером. Странное решение, но понятное. Зачем я нужен теперь во флоте, раз забыл, как командовать матросами?

Даже подвиг не совсем состоялся. Капитана нашего героического линкора, сцепившегося в морской драке сразу с двумя шведскими кораблями, всё-таки убили в конце боя, когда подошли другие русские корабли. Правда свою задачу мы выполнили, перегородив выход шведам, и держались достойно.

Теперь жду во дворце решения государыни-императрицы и других должностных лиц, чтоб им пусто было. Боюсь, ясен пень, карательных санкций со стороны власть имущих. Хотя, узнав своё имя-фамилию, вспомнил шматок инфы из википедии. Не удивлюсь, если меня отправят на деревню к какому-нибудь помещику, чтобы не позорился в столице своим неузнаванием всех и вся. Может быть и деньжат подкинут, дабы с голоду не помер, рублей 200–300. По нынешним временам копеечных цен это солидное бабло, между прочим.

Ну, вот, дождался!

— Семён Афанасьевич, следуйте за мной, — позвал какой-то мундирно-ливрейный обитатель дворца.

Пришлось топать в чей-то кабинет (или как оно здесь называется). Сама императрица возжелала потрындеть со мной на частные темы, якобы героем заинтересовалась.

— Присядь, Симеон, отведай кофей.

— Благодарю ваше императорское величество. Ох и горький у вас кофе, явно нерусский, — вырвалось как бы нвзначай.

— Так сахар бери и подсласти.

Те, кто в НЛП рубит, сразу могут представить мою следующую, хоть и не совсем почтительную, фразу. Вот и царица офигела, но любопытство-то в ней проклюнулось.

— Симеон, так не бывает ни русского кофе, ни сахара. То и другое растёт лишь в жарких странах, — гордо поставила меня на место Екатерина, а её статс-секретарь даже покачал утвердительно головй.

— Думаю я, государыня, выйдя в отставку заняться тем и другим. То, из чего можно делать русский кофе, ныне растёт повсюду в качестве сорняка.

— Думай, что говоришь, когда с императрицей беседуешь!

— Ваше императорское величество, я не знаю откуда во мне такие знания, но сочту за честь попробовать преодолеть невозможное. Рассчитываю уже до конца года намолоть именно русского кофе и предоставить образец на пробу.

Реакция Екатерины удивила не только меня, но и секретаря. Конечно, ей нужно под каким-нибудь предлогом впендюрить мне крупную сумму, чтобы мог жить достойно. Noblesse oblige, как говорят излишне заумные люди, и ни центом меньше. Если бы не потеря памяти, то отправили бы меня, как в реальной Истории, на стажировку в Англии и погиб бы я в шторме возле Антильских островов в 1794 году. А тута другой пердимонокль получается, во флот уже не вернёшь пока память не восстановится.

— Симеон, коли представишь мне кофе, выросший у нас в России и докажешь это, то одарю тебя деньгами за сей подвиг! Пятьдесят тысяч рублей, не менее.

— Благодарю, государыня, докажу на деле. А вот с русским сахаром придётся подождать лет пять. Зато впоследствии его можно будет производить у нас и даже поставлять на экспорт. Всё практичнее, чем на заморский тростниковый тратиться постоянно.

Статс-секретарь, который не в теме по вопросу моего происхождения, отвесил челюсть и никак не мог её вернуть на место. Тайна сия известна лишь нескольким людям в мире и они боятся трепануться где-нибудь на стороне. Ибо без языка можно остаться, что грустно