* * *

Богдан

- Ну вот, Богдан Юрьевич, теперь твой череп защищён настоящим доспехом из титана. Никаких осложнений нет, всё отлично зажило, - сказал врач и по совместительству, мой лучший друг, проводя плановый осмотр после реабилитации. – А если серьёзно, Богдан, то ты везунчик. Поймать пулю в голову и выжить – дано не каждому. Завязывай с войной, друг мой.

- А кто будет снимать сюжеты, и рассказывать людям правду, а, Степан? – усмехнулся я старому другу. – Я военный корреспондент и это моё призвание.

- Это твоя тупость, Богдан, - произнёс ворчливо Степан, стягивая с рук медицинские перчатки. – Тебе почти сорок, а за душой имеешь лишь ранения и шрамы по всему телу. Семью бы лучше завёл, детей родил…

- Завёл бы… - сказал я со скепсисом. – Два раза звал женщин замуж и что? Обе и отказали.

- И правильно сделали, - серьёзно сказал мой друг. – Будь я женщиной, я бы тоже отказался от такого мужа, который месяцами проводит не в постели с любимой, а на военных полигонах. Пойми, нормальная женщина боится однажды получить своего мужа в цинковом гробу.

- Значит, не судьба… - сказал я кисло.

Степан похлопал меня по плечу и сказал:

- Думаю, ничего ещё не потеряно. Тебя скоро выпишут. Заезжай к нам домой. Моя Катерина будет тебе рада.

- Очередным сводничеством займётесь? – хохотнул я на предложение Степана.

 - Всё возможно… - туманно ответил друг.

- Тогда я пас, - поднял вверх руки.

- Тогда тебе нас придётся ждать в гости, - коварно улыбнулся Степан.

- Вряд ли, через месяц у меня запланирована командировка и…

- Опять? – оборвал меня на полуслове Степан. – Ты же ещё до конца не оправился после ранения! Богдан! Займись уже более тихой работой. Снимай сюжеты про... не знаю, про жизнь животных, например…

Надел халат, и улыбнувшись, сказал другу:

- Я подумаю, Стёп. И спасибо за титановую пластину.

Степан лишь покачал головой.

Мой друг был прав, говоря, что мне повезло. В этот раз повезло, а что потом? Но ведь пройдут годы, возможно уже не будет меня… Но дело, которому я посвятил свою жизнь не пропадёт почём зря. Люди должны знать, почему происходят военные конфликты, за что погибают чьи-то сыновья, мужья, отцы…

Я видел в жизни много грязи, лжи и несправедливости, но также видел героев и отчаянных людей, которые ценой своей жизни защищали правое дело. Обо всём об этом мои сюжеты. Это моя жизнь и если я оставлю своё дело, то… то я даже не знаю как мне дальше жить и что делать. Ради кого и чего жить? Родителей у меня нет. Братьев и сестёр тоже. Только верные друзья и коллеги, но у многих есть своя жизнь за пределами войны. А я женой и детьми не обзавёлся, так уж сложилось. Наверное, среди людей я не чувствую своей нужности и только в горячих точках я оживаю.

Может, я просто псих? Скорее всего.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                            

* * *

Спустя две недели…

Богдан

Раннее весеннее утро.

Я бегу по парковой дорожке в пять утра и вдыхаю полной грудью прохладный воздух.

Кровь бежит по моим венам, сердце толчками быстрее её разгоняет, лёгкие уже горят, но я продолжаю бежать.

В голове пусто, любые мысли гоню прочь. По утрам во время пробежки есть только моё тело и свобода от любых дум.

Люблю утро. Люблю, когда город только просыпается. Когда прохладный туман дымкой клубится в кронах деревьев и постепенно исчезает, уступая место яркому солнцу и неспешному ветру.

Людей ещё очень мало. Пока тихо и спокойно. Такое время очень люблю ещё и потому, что в горячих точках тишина – большая редкость и настоящая роскошь.

Время пробежки подходит к концу, уже семь тридцать утра и я возвращаюсь домой, в квартиру, которая каждый раз встречает меня угрюмой неприветливой тишиной и пылью.

Даю себе слово, что по возвращении из командировки, сделаю ремонт.

Стянул с себя мокрую форму и встаю под прохладный бодрящий душ. Мышцы приятно натянуты. Меняю воду на горячую и чувствую как тело расслабляется.

Далее следует нехитрый завтрак, но вдруг раздаётся звонок моего телефона. Номер мне незнаком.

- Богдан Юрьевич Зорин? – раздался в трубке голос пожилого мужчины, который явно выкурил за свою жизнь тонну сигарет.

- Это я, - отвечаю коротко.

- Моё имя Войнич Владлен Михайлович, - представился он. – Я нотариус и звоню вам по поручению Романовой Инги Леонидовны. Она оставила завещание после своей смерти. Всё своё имущество она завещала вам. Вы могли бы подъехать в мою контору, скажем, через час?

Романова Инга…

У меня была хорошая память, и я отлично помнил Ингу. Красивая и богатая дочь богатых родителей.

Но завещание? Смерть?

- Я не совсем вас понял, Владлен Михайлович. Что произошло с Ингой?

- Я всё расскажу вам при встрече, Богдан Юрьевич. Вы сможете подъехать? – с нажимом снова задал свой вопрос нотариус.

- Подъеду, - достал из ящика двухгодовалую газету и остро заточенный карандаш. – Диктуйте адрес.

Романова Инга. В голове не укладывалось, что она умерла. Сколько я её не видел? Прошло больше полутора лет.

Мы встречались недолгое время, а потом она нашла выгодную для себя партию и попросила меня больше её не беспокоить, что я и сделал. Инга не та женщина, за которую я бы стал бороться. Нам было просто хорошо вместе по ночам, но не более. Никакой любви или общих интересов у нас не было.

Но что случилось? Почему она завещала всё мне? Это какая-то ошибка. У Инги есть родители, целая рота родственников. А кто я для неё? Я был всего лишь очередным мужчиной, как и она для меня была очередной женщиной. Ничего серьёзного и особо запоминающегося.

Что ж, мне жаль, что её не стало.

Я быстро переоделся в футболку и джинсы, накинул на себя кожаную куртку, обулся в кеды и покинул квартиру.

Любопытство, присущее всем журналистам, забурлило в крови, заставляя скорее выяснить, что же произошло с женщиной, с которой, я когда-то делил постель. Мне было неинтересно само завещание. Ко всему материальному я относился равнодушно. От этого я чувствовал себя свободным. И мне всегда было жаль тех людей, которые отчаянно страдали, когда теряли своё имущество.