- Что? – удивился я и решил, что ослышался. – Вы дали ребёнку успокоительное?

- Ну да… - развёл управляющий руками.

Я переглянулся с нотариусом, который от моего взгляда начал переминаться с ноги на ногу и опустил глаза в пол, будто он лично колол малышку. Но судя по всему, он знал о её состоянии.

Я посмотрел на прислугу, которая выстроилась в шеренгу и тоже кидали на меня любопытные и боязливые взгляды.

И на всех, на абсолютно всех лицах застыло равнодушие. Им всем было плевать на ребёнка.

Мысленно поморщился. Ощущение, будто окунулся в выгребную яму. На войне ты осознанно ждёшь от противников ненависти, убийства, даже предательства от своих… Но здесь... Люди, которые не видели морей из крови, гор трупов и искалеченных людей, вот так просто своим равнодушием, безалаберностью и невежеством, готовы сломать невинного ребёнка.

Мне не нужно было с ними общаться или вникать в суть их жизни и этого дома. Я уже прочёл всё это на их лицах.

- Отведите меня к ребёнку, - сказал я и когда никто не шелохнулся, добавил приказным тоном. – Немедленно!                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                  

* * *

В огромной спальне, которая была обставлена с невероятным шиком и роскошью, на высоких окнах были задёрнуты тяжёлые шторы, отсекая комнату от солнечного света. На туалетном столике горел ночник. Моё дыхание участилось, а сердце быстрее забилось от волнения, когда я подошёл к резной кроватке. Малышка лежала чётко посредине кроватки.

Я положил руки на бортики и чуть склонился к ней, чтобы лучше рассмотреть.

Малышка была такой маленькой, словно куколка. Она была одета в белое и лежала, раскинув кукольные ручки в стороны, не шевелясь, потому что крепко спала. Я затаил дыхание и уставился на это беззащитное существо.

Я и раньше видел маленьких детей, но всегда издали и особо не всматривался в их лица.

Можно сказать, я впервые смотрел на маленького ребёнка и изучал её черты лица.

Её веки чуть дрожали, розовые губки были приоткрыты. Маленькая головка была покрыта мягкими светлыми волосиками, точно лён, а пальчики слегка согнуты в крошечные кулачки.

Я поднёс свою руку к её ручке и поразился, какая же она была крошечная и какая же огромная была моя ладонь.

Абсолютная беспомощность ребёнка меня очень разволновала. Когда она проснётся, то как отреагирует на меня? Как мне с ней себя вести? Малышка будет нуждаться в таких таинственных вещах, о которых я понятия не имел и никогда не испытывал желания узнать, но всё изменилось…

Но я никогда не уходил от проблем и не прятался от них. Но эту малышку проблемой нельзя было называть. Она была чудом. Она была настоящим ангелом.

Пока малышка спала, я слушал её тихое мягкое дыхание. Её крошечность и одиночество пробудили во мне печаль, смешанную с гневом. Я не позволю этим людям вредить малышке, даже если окажется, что она не моя дочь, хотя не сомневаюсь в словах Инги, но вдруг.

Я отошёл от кроватки и увидел, что за мной внимательно наблюдает управляющий и женщина в форме прислуги.

- Я уж боялся, вы станете будить её, - произнёс шёпотом управляющий. - Рита целый час её укладывала.

- Укладывала? – переспросил я и посмотрел на женщину. – То есть, накачивать ребёнка снотворным нынче называется укладывать спать? Да ещё сразу после завтрака?

Женщина дерзко и недовольно посмотрела мне в лицо и ответила:

- Я чётко выполнила приказ Владими…

- Богдан Юрьевич, - прошептал управляющий, перебивая служанку. – Пойдёмте лучше в кабинет и обсудим все дела.

Вышел за управляющим и проследил, что женщина тоже покинула спальню Алины.

Когда мы спустились вниз на первый этаж, я услышал возмущённый восклик.

- А это ещё кто? Что вы делаете в этом доме?

Я обернулся и увидел холёную и когда-то красивую женщину, пока она не завела плотную дружбу с алкоголем. Женщина лет сорока пяти держала в подрагивающей руке бокал с янтарной жидкостью. И я сильно сомневаюсь, что в бокале был компот.

- Лидия Константиновна, - расплылся в улыбке управляющий. – Я же вам говорил об отце Алиночке. Это он и есть. Богдан Юрьевич, собственной персоной.

Женщина изогнула тонкую бровь, криво усмехнулась и сказала с насмешкой:

- Неужели вы и правда решили, что сможете получить наследство Инги? Дурочка возомнила о себе невесть что! Дам вам бесплатный совет, красавчик – покиньте этот дом, откажитесь от наследства и забудьте об Алине.

Я сложил руки на груди и спросил:

- С кем имею честь говорить?

Женщина оценивающе меня разглядела, задержавшись взглядом на некоторых частях моего тела, думая, что сможет меня смутить? И лишь потом ответила на мой вопрос:

- Лидия Константиновна Блинова - троюродная сестра Инги и тётушка Алиночки.

Я вежливо кивнул и сказал:

- Зорин Богдан Юрьевич – отец Алины. И прошу запомнить с первого раза. 

* * *

Богдан

- Владлен Михайлович, договоритесь об экспертизе на установление отцовства и чем быстрее, тем лучше, - дал я распоряжение нотариусу под ошарашенными взглядами управляющего, дальней родственницы и целой оравой слуг. – Соберите вещи девочки, как только она проснётся, уедет со мной.

- Да что ты себе позволяешь, мальчишка?! – взревела гражданка Блинова. – Ворвался в приличный дом и что-то требуешь! Я лично сомневаюсь в твоём родстве с Аоиночкой, тогда как я настоящая её родственница! И никакая-то там прощелыга, а троюродная тётушка!

Дамочка так экспрессивно возмущалась, взмахивала руками и в итоге пролила свой драгоценный напиток.

- Василь, наполни мой бокал, - приказала она слугам, стряхивая капли янтарной жидкости с пальцев.

Я выслушал её речь, оглядел притихших слуг, управляющего и нотариуса, который наоборот, улыбался и кажется, был на моей стороне.

- Во-первых, - сказал спокойно, но сурово. – С вами на «ты» мы не переходили, и прошу данный факт учитывать. Во-вторых, Инга оставила завещание малышке и опекуном назначила меня, как её родного отца. И я не намерен оставлять ребёнка в этом маргинальном доме.