Второго апреля 1860 года, всего через несколько недель после того, как закончилось действие этого романа, герцогство Савойское и Ницца вошли в состав Французской империи. Хотя на присоединенных территориях был проведен плебисцит, Англия расценила это событие как неоправданный акт агрессии со стороны Франции.

Возможность военного вторжения Франции на Британские острова вызвала панику в английском обществе. Подобные настроения сохранялись в Англии довольно долго и исчезли не сразу. К середине 1861 года Англия спустила на воду одиннадцать новых бронированных военных кораблей, увеличив тем самым число броненосцев во флоте ее величества с четырех до пятнадцати. Новые пушки системы Армстронга, взятые тогда же на вооружение во флоте, окончательно убедили английских политиков в том, что худшие времена для Англии уже позади. Однако отношения между викторианской Англией и Францией периода Второй империи уже никогда более не достигали прежнего уровня. Поражение, нанесенное Пруссией армии Наполеона III в битве при Седане в 1870 году, ознаменовало начало краха режима Второй империи.

Для удобства изложения в романе описано, что первый английский броненосец «Уориор» был спущен на воду в 1860 году. В действительности это событие произошло годом позже.

I860

— Я люблю вас, Анастасия.

— Мне жаль, Кристофер.

— Мне необходимо поговорить с вами. Где бы мы могли уединиться?

— Вам хорошо известно, что в замке это невозможно.

— Мне нужно сообщить вам кое-что.

— Что ж, вам придется подождать.

Ее королевское высочество, принцесса Анастасия, насмешливо поглядывала на своего кавалера, кружившего ее в венском вальсе по Красной гостиной Виндзорского замка. Напротив, выражение лица ее кавалера, виконта Линкомба, было серьезным. Мерцающий свет сотен свечей играл на танцующих парах и рассыпался искрами на орденах кавалеров. Словно прекрасные лебеди, с неописуемым изяществом проплывали дамы в кринолинах. И все же легкая тень пробежала по лицу королевы, когда чуть раньше она могла видеть, что гости с несколько большим воодушевлением танцевали мазурку и немецкий танец гросс-фатер.

— Я должен сказать вам что-то, Анастасия, — настойчиво повторил виконт Линкомб. — Это касается вас, и вы должны выслушать меня.

— Если вы снова хотите сделать мне предложение, Кристофер, — ответила принцесса Анастасия, — то мне нет нужды слушать вас. Вы знаете, что мы не можем стать мужем и женой.

— Почему же не можем? — хмуро спросил виконт.

— Потому, что я принадлежу к королевскому роду. Хотя это и не имеет для меня большого значения.

— Ну так что ж? В конце концов, род моего отца один из старейших в Англии, — возразил он. — Мы носили графский титул еще во времена битвы при Азенкуре[1], тогда как ваше… — Виконт запнулся, почувствовав, что слова, готовые сорваться с его губ, могут прозвучать оскорбительно.

— Продолжайте, — воскликнула принцесса.

— …тогда как ваше королевство поглотила Пруссия.

— Да, конечно, мой отец был великий герцог Голштинский, но моя мать — двоюродная сестра королевы, — парировала Анастасия. — И вам, и мне отлично известно, что ее величество никогда не позволит принцессе выйти замуж за человека не королевского рода.

— Но мы можем бежать, — настаивал виконт.

Он говорил с таким упорством, что принцесса подняла на него удивленный взгляд. Она знала Кристофера Линкомба с детских лет, поскольку ее мать дружила с графиней Кумб. Кристофер был на шесть лет старше Анастасии. Мальчишкой, едва она научилась самостоятельно ходить, он до слез обижал ее. Потом, когда они оба подросли, он дергал ее за косы. А во все приезды великой герцогини Голштинской принцессы Беатрисы с дочерью в загородный дворец графа и графини Кумб Кристофер, играя, заставлял Анастасию быть его оруженосцем.

Теперь Анастасии вот-вот должно было исполниться восемнадцать. И виконт, ведший веселую и весьма разудалую жизнь в Лондоне, влюбился в нее. Кристофер и сам был отчасти удивлен тем, что Анастасия вызвала у него такое смятение чувств. Что же касается Анастасии, то она не могла предположить ничего подобного даже в своих самых дерзких мечтах.

— Вы это серьезно? — Задавая этот вопрос, Анастасия оглянулась, чтобы убедиться, что их никто не слышит. По счастью, из-за того что Рождество в Виндзорском замке праздновалось очень пышно, королева решила в последний день дать бал почти исключительно для членов королевской фамилии.

— Конечно серьезно, — сказал виконт хмурясь. — Я люблю вас, Анастасия, и не могу жить без вас.

— Мне трудно поверить, что вы действительно любите меня, — улыбнулась Анастасия. — Я никак не могу забыть, как нелюбезны вы были со мной два года назад, когда меня искусали комары и вы дразнили меня «Ваше Королевское Пятнашество».

— Тогда вы выглядели совсем не так, как сейчас, — ответил он, не сводя глаз с ее изящного, повернутого к нему личика, и добавил почти сердито: — Вы восхитительны! Вы слишком восхитительны, чтобы я мог позволить себе потерять вас, Анастасия!

— Зачем вы говорите об этом сейчас? — спросила она. Мгновение виконт молчал, будто обдумывая слова, а затем произнес:

— Мой отец был сегодня утром на Тайном совете. Там решалась ваша судьба.

— Моя судьба?! — как эхо повторила Анастасия, не веря своим ушам.

— Вот почему вы должны бежать со мной. Мы уедем, куда вы пожелаете. Туда, где мы сможем быть вместе и никто не помешает нашему браку.

— Куда же мы можем уехать? — удивилась Анастасия.

— Куда угодно. У меня достаточно для этого денег, — пояснил виконт. — Мы были бы счастливы, и все остальное для нас не важно.

— Но королева воспрепятствовала бы этому… Несомненно, она была бы против! Во всяком случае, я не уверена, что буду счастлива, если меня все отвергнут и я должна буду жить где-то в неизвестном месте, за границей.

— Именно это вам и придется делать! — заявил виконт. Анастасия вновь удивленно взглянула на него широко

открытыми голубыми глазами.

— Что они… Что они решили? — прошептала она еле слышно.

— Вам предстоит выйти замуж за Максимилиана Моронского!

— За короля Мороны?

— Да, за него.

— Вы будете королевой, Анастасия, и станете женой человека, которого не видели ни разу в жизни. Вы выйдете замуж за мужчину, который, судя по всему, что я о нем слышал, вовсе неподходящая для вас пара.