— Я ПЕРЕДУМАЛА, мироздание! Я передумала-а-а-а-а-а! Ау! Пожалуйста! Требую пересмотр дела! — орала я, задрав голову в самое небо.

Беспечное небо азартно забивало мне рот снежинками.

Дело было посреди главной площади приграничного городка графства Норшвайн. Время: полдень, середина мая. Зрители: никого, все по домам и тавернам. Погода: метель великолепнейшая и жутчайшая.

Ибо в Норшвайне зима всегда.

Круглый год: ревут бураны, сияет аврора, детвора языками приклеивается к качелям. Мучительное постоянство! Оно приносит множество проблем, закаляющих характер нации и туристов.

Так, нынешний снегопад не прекращался уже неделю, поражая невиданным масштабом и напрочь уничтожив транспортное сообщение между городами. И если первое вдохновляло, то второе угнетало: я опаздывала домой, на другой конец света, в Шолох. Мне надо было уехать из Норшвайна — а я не могла.

(Я Тинави, кстати, приятно познакомиться. Мечтательна, наивна, эмпатична. Ловчая на службе Лесного короля).

…Так вот, чего ж я тогда «передумала», спросите вы? О чем кричу?

О, всё просто: в день прибытия в Норшвайн меня по голове как обухом стукнуло льдистой красотой графства — оказалось, книги и рисунки не передавали хрустального величия северных земель. Особенно поражал контраст: тогда как в центральных и южных странах уже давно цвели клумбы (а некоторые даже отцветали: привет моим сиреневым крокусам), тут продолжалась упоительная зимняя сказка…

— Как жаль, что я не могу поменять билеты на дилижанс! — экспрессивно охала я по приезде, бегая между белых башенок Игольных Бастионов-У-Горы. — Вот бы здесь немного задержаться!

Ну, мечты сбываются, всё как обычно! Я уже даже не удивляюсь: жаль только, язык вовремя прикусывать никак не научусь…

Снегопад начался уже когда я покинула норшвайнскую столицу, куда ездила навестить родителей (они сейчас живут там: мой отец работает алхимиком на Графа-Из-Метели). В итоге я застряла на границе, в городке с романтичным названием Врата Солнца — последним пунктом перед диковатым горным регионом.

Последние пять дней я шаталась вдоль главной дороги города. Добровольно играла в патрульного и с готовностью вешалась на любого прохожего с лошадью: хей, парниша, подвезешь?

Парниши, стар и млад, крутили пальцами у висков.

— В Долину колокольчиков в метель соваться — как к госпоже Погибели в горло, — с сильным акцентом, но поэтично говорили они.

— Но ведь ваши тракты зачарованы! Они топят лишний снег, разве нет?

— Проехать можно, госпожа, но звери, лавины, холод — сплошные опасности. Вдруг не туда свернем и обмерзнем — а поселений там нет. Или лошадь на льду споткнется, ногу сломает?

— Я целитель! Если что, я и лошадей подлечу, и вас, и себя.

Но никто не соглашался. Хотя про целителя это была почти правда.

По идее, я даже лучше, чем просто лекарь: я маг-многостаночник, чародейка широкого профиля и самых замысловатых применений. Причем в отличие от большинства колдунов нашего мира я могу колдовать долго и где угодно, независимо от маг-браслетов (какими пользуются южане) или шолоховского кургана-некрополя (который дает силу моим соотечественникам).

Однако есть загвоздка.

Мой наставник — тот еще изобретатель и горазд на выдумки (читай: садист). Его система обучения подразумевает, что я совершенствую разные маг-дисциплины строго по очереди. И чтобы я сосредотачивалась как следует, на время курса наставник закрывает мне доступ к остальным сферам колдовства.

Так, сейчас у нас сезон целительства (собственно, с целительства мы и начали). Даже путешествие на север не разжалобило учителя: он категорически запретил энергии бытия унни помогать мне с любыми другими чарами.

— Не помрешь — это самое главное, — фыркнул Теннет, Повелитель Времени, отправляя меня в дорогу.

Я показала ему язык.

— Беловат он что-то, — сощурился хранитель. — Подлечись.

Тогда я показала кукиш. Тут претензий у наставника не нашлось, и я отчалила.

* * *

Наоравшись всласть посреди площади (увы, небо не вняло; снегопад не прекратился), я вернулась на постоялый двор. Шлепнулась за барную стойку, попросила имбирный чай. И мрачно, эдак по-пастушьи, по-тернасски, стала макать в него пряник.

Вдруг сзади кто-то покашлял. Я обернулась.

Старик.

— Я слышал, госпожа, вам нужно пересечь Долину колокольчиков? — скрипучим голосом начал он.

— Да! — подтвердила я, безжалостно откусив рога пряничному оленю.

— Я выезжаю сегодня, могу вас взять пассажиром. Вы колдунья, я правильно слышал?

— Да!

— Пять золотых оплатить сможете?

— Да!

И мои ответы столь кратки не оттого, что я дурачина, а лишь потому, что олень оказался наполнен нугой. Зубы сковало, что твои ущелья — цепью льда.

Но перевозчика всё устроило.

* * *

И вот, наш маленький кэб уже катил по снежным просторам Лилаковых гор…

Вечерело: пик Осколрог поймал солнце в ловушку, и всю долину быстро поглотила густая тень. Я сидела на диванчике, обшитом безупречно алым сукном, и глядела в окно, изредка зевая.

Белизна, белизна, белизна… Скалы и склоны, реки, обрывы, волшебно-звенящие снегом леса. Когда всё это повисло во мраке, я откинулась затылком на подушку и с любопытством покосилась на своего попутчика, сидевшего напротив по диагонали.

Пожилой перевозчик нашел себе еще одного торопливого пассажира.

Когда я залезла в кэб, попутчик уже был здесь, более того — спал, низко натянув капюшон лоскутного мехового пальто — настоящего портного праздника из алых и оранжевых оттенков. Я ревниво осмотрела свою черную шубку. Эх! Мне б сейчас мой бирюзовый плащ-летягу — мы б еще посоревновались в красочности! А так, ладно — признаем, по цветам он меня уел.

От незнакомца едва уловимо пахло древесным парфюмом и апельсинами. Вдохнув поглубже праздничное настроение, под руку идущее с этими запахами, я ткнулась лбом в стекло и тоже решила поспать.

Ведь сны под хруст снега, звон колокольчика и редкое похрапывание лошадок — самые, несомненно самые сладкие. Особенно те, что контрабандой вырваны у весны…

* * *

Я очнулась оттого, что кто-то легонько барабанил по моему колену.

— Хей, попутчица! Вы живая? — послышался музыкальный и лёгкий тенор.

Я открыла глаза и столкнулась с чужими глазами: такими же синими, как мои, если не ярче. Над ними буйствовала столь насыщенно-рыжая шевелюра, что я аж вздрогнула: очень хотелось вылить мужчине на голову воду с воплем «пожар!».