— Погоди минуту!

В ответ снуи скривился, разочарованно пискнул и… исчез, превратившись в спираль метели.

— Не-е-е-ет! — драматично простонала я, от разочарования загремев обратно. — Ты должен был привезти нас к неприятностям! Снуи! Какого пепла мы проделали этот путь!

— Мерзкий обманщик! — с готовностью поддержал меня Берти. — Пойдем всем расскажем, как мы недовольны его некачественными услугами?

— С удовольствием, но кому — всем?

— Тем, кто зажег огни, — Берти за шкирку вытянул меня из дыры, и продолжил поддерживать выше уровня снега, как воришку или нашкодившего котенка.

С этой, давно позабытой перспективы, я вдруг разглядела сияющие очертания деревни, проступившей сквозь дымку вьюги внизу, под пологим склоном.

— Хвала небесам и странному снуи-альтруисту! — возопила я, предчувствуя живительную дозу тепла. Лишь бы наш возница тоже был там, а.

— Забавно, если не альтруисту, а просто работающему на деревню, — подмигнул сыщик.

— Агрессивные стратегии внутреннего туризма? — фыркнула я.

— Страшный заговор сувенирных лавок.

— Значит, они тем более готовы принимать гостей хлебом-солью. Всё ж — хвала!

Берти кивнул, приглашающе похлопал по рукаву пальто — цепляйся! — и мы воодушевленной парочкой мотыльков полетели на свет, под гору.

Поселение было окружено высоким деревянным забором — как и все другие деревни на дальнем севере. Местные жители опасались студёных волкодлаков, гарпий ночи, травкёров и снежных гигантов — то есть истинных, полноправных аборигенов заколдованных гор.

И, думаю, правильно делали, что боялись. Бесконечно-холодные горные цирки севера Лайонассы и впрямь куда больше принадлежат загадочным существам, чем людям.

Голден-Халла постучался.

Долго не было никакого ответа, затем по ту сторону раздался монотонный ровный голос:

— Кто вы и зачем явились в Долину колокольчиков?

Рыжий многозначительно пошевелил бровями, одними губами произнес: «Женский голос лучше, вызывает доверие», и я, откашлявшись, дружелюбно заявила:

— Добрый вечер! Мы мирные путники. Наш возница пропал, мы его ищем. К вам никто не приходил в последние пару часов?

После продолжительной паузы, наполненной завыванием ветра в щелях забора, сторож так же безэмоционально поинтересовался:

— Вы хотите пройти в деревню? — мой вопрос он проигнорировал с невозмутимостью медведя.

— Ну. Да! — сказала я.

Послышался скрип отодвигаемого засова. Ворота открылись, и мы с Голден-Халлой с любопытством уставились на косматого, лохматого и бородатого сторожа.

— Добро пожаловать в нашу деревню, путники, — размеренно сказал он и рукой махнул вперед, на стройные ряды очаровательных горных домиков. — В конце улицы вас ждет трактир.

Мой товарищ сыщик кивнул и сощурился:

— Хей, так до нас сегодня кто-то приходил?

— В конце улицы вас ждет трактир, — весомо повторил местный житель.

— Спасибо, что пустили! — улыбнулась я, но ответной улыбки не дождалась.

Сторож молча закрыл ворота, отвернулся к ним лицом и замер.

Мы с Голден-Халлой недоуменно переглянулись, потом пошли по указанному адресу. Хорошо. Будем считать, сторож из того рода людей, что упорно не хотят выходить за границы обозначенных трудовых обязанностей.

* * *

В трактире было тепло.

В принципе, уже этого хватало для того, чтоб я прониклась к нему самыми нежными чувствами. Добавьте яркий аромат пряностей, еловых ветвей и того смолянисто-древесного запаха, что почти является синонимом слова «уют», и вы поймете, какая благость тотчас воцарилась в моей душе.

Пухленькая барменша в кружевном чепце воскликнула из-за стойки:

— Добрый вечер, путники! Присядьте на лавку, да выпейте грогу!

Голден-Халла помог мне снять промокшую шубу, затем сбросил своё пальто, оставшись в классическом — ромбы и снова ромбы — свитерке и вязаном желтом шарфе в стиле Дахху (моего лучшего друга). У Берти оказались достаточно длинные волосы для того, чтоб он собирал их в низкий хвостик. Часть торчала по сторонам: не то челка, не то несанкционированное восхождение на небеса. Лицо было подвижное, живое, будто готовое в любой момент улыбнуться. Отметив это, я невольно заревновала: обычно так говорят про моё лицо.

Сыщик тоже с откровенным любопытством разглядывал меня на свету.

— Ты почему-то кажешься мне знакомой, — наконец протянул он с непонятной улыбкой.

— Вряд ли мы пересекались, — я покачала головой. — Я бы запомнила.

— Почему?

— Ну… — я замялась.

Он — болтливый рыжий длинноволосый сыщик из Саусборна в кашемировом свитере с длинным шарфом. Четыре моих близких человека в одном, так сказать. Полный набор крючков — или фетишей, как их называет наставник. Тут было бы сложно не обратить внимание!

Но сформулировать эту мысль так, чтобы она не была похожа на неуместный комплимент, мне не дала трактирщица.

— Присядьте на лавку, да выпейте грогу! — вновь звонко сказала она, уже погромче.

Я изумленно на неё обернулась. Экая настойчивость.

Голден-Халла вскинул брови и послушно опустился на скамью. Едва я села напротив, как трактирщица вышла из-за стойки и поднесла нам две дымящихся пряных кружки.

— Сколько за них? — спросил Берти, вытаскивая кошелек, но трактирщица лишь молча развернулась и удалилась.

— Это странно, да? — спросила я, проводив её взглядом.

— Очень, — согласился Голден-Халла. — Наша гипотеза о туризме разваливается на ходу: кошелек был приманкой. Нужны новые версии. Но я не в состоянии нормально думать, когда так замерз. Придется сначала отогреться.

— Что ж, «присел на лавку — выпей грогу», — со смешком посоветовала я, сама с радостью чувствуя, как лёд в моих пальцах, обнявших кружку, постепенно снова становится кровью. Ах, лейкоциты мои, любимые, неужели вы вновь танцуете?..

Сыщик склонился над напитком, понюхал, с опаской глотнул:

— Грог как грог, — вынес вердикт он и снова отхлебнул, покосившись сначала на трактирщицу, потом на меня.

— Пей-пей, — охотно разрешила я, — А я подожду с полчасика, вдруг отрава?

— Неужели ты такая жестокая? — заинтересовался рыжий.

— Наоборот, я целитель. Чтоб спасти тебя, мне нужно быть в трезвом уме.

— Не-не, — воспротивился Берти, — Это я спасаю людей, а не наоборот. И да, я тоже маг. И тоже умею лечить, если что. Не так, как вы, турбо-шолоховцы, но тоже неплохо. Давай — за приятных попутчиков. Или лучше за снуи, проводника проблем.