«Хейл, подымайся».

Голос, прорезавшийся сквозь дурноту, был очень похож на голос отца. Наверное, некая, пусть извращенная, логика в этом была. Если я мертва, то в том, чтобы слышать голос человека, застреленного двадцать один год назад у меня на глазах, нет ничего особенного.

Я вдохнула. Рот и нос наполнились горьким привкусом крови и ржавчины и отвратительным запахом смерти. Тяжкий, точно на бойне, воздух смердел резней, случившейся в грузовом отсеке моего корабля, – резней, которую никак не давала вспомнить пульсирующая боль в голове.

«Хейл, подымайся сейчас же».

Кому бы ни принадлежал этот голос, он побуждал двигаться – или хотя бы попытаться. Растеряв от боли всю грацию, которой одарили меня боги, я поднялась на ноги, но подошвы башмаков – восхитительных черно-красных холиконов-IV, позаимствованных у мертвого бандита полгода назад, – оскользнулись на залитом кровью металле. Я рухнула ничком, от души приложившись и без того пострадавшим лицом о палубу, и мир на мгновение потемнел.

Я попыталась перевернуться на спину, но безуспешно – от этого только усилилась боль. Прекрасно. Значит, жива. Даже сейчас, в самом циничном настроении, я ни на миг не поверила бы, будто боги допускают, чтоб мы испытывали боль и после смерти – это с их стороны было бы просто нечестно.

– Ну и месиво!

А вот этот голос звучал уже вне моей головы, что было бесконечно опаснее. Я замерла, уткнувшись лицом во что-то скользкое – судя по запаху, в чьи-то потроха.

Если верить смутным образам, всплывавшим в памяти, потроха еще недавно принадлежали моему штурману – я пыталась ее задушить ее же кишками. Мемз всегда была той еще штучкой и от души пнула меня пару раз, пока я не бросила это занятие и не сломала ей шею.

– Да хранят нас недельные святые!

Сзади послышалась чья-то брань, но высокий мелодичный голос слева, помянувший святых, оказался куда занятнее. В нем звучал фарианский акцент, а этого было достаточно, чтобы и дальше лежать неподвижно.

Фариане. Инопланетная раса, имеющая способность убивать или исцелять одним прикосновением. Завоевать вселенную им не позволяло только одно – странные религиозные принципы, исповедуемые с фанатизмом, которому втайне завидовали многие правительства. У них имеется семеро святых – по святому на каждый день недели. Тот, что гнушался насилия, кажется, соответствует четвергу…

Согласно фарианской священной истории, он повелел, чтобы чудесная сила фариан использовалась для исцеления, но никак не для умерщвления. Поэтому, убивая при помощи своей силы, фариане сходят с ума. Я никогда не видела этого воочию, только на видео, и все равно потом мне снились кошмары. Убитый горем фарианин, с отчаянным криком бьющийся в руках товарищей, пока палач не избавит его от мук, – зрелище не для слабонервных.

Однако я почла за лучшее не двигаться. Анафема анафемой, но мало ли – может, эта фарианка чокнутая на всю голову, а я без оружия.

Женщина, чей голос звучал на пару октав ниже, чем у фарианки, не спрашивала, а, скорее, продолжала начатый ранее разговор:

– Вы утверждали, что ощущаете признаки жизни, сержант.

– Да, кэп. Одна жизнь. В этом помещении, – ответил мелодичный голос. – Точнее определить не могу.

– Ладно. Рассредоточьтесь и проверьте этот… – Обладательница голоса замолкла, и я едва одолела желание поднять голову и посмотреть, как она оглядывает грузовой отсек. – Эту помойку, – в конце концов закончила она. – Сержант Терасс говорит, что кто-то из этих придурков жив. Найдите его.

Пока незваные гости расходились в разные стороны, я лежала, зажмурившись и вслушиваясь в звуки шагов. Всего пятеро, двигаются по-военному четко. Наверное, какие-нибудь долбаные наемники, явившиеся за моим кораблем. Мне так и не удалось понять, кому Портис, мой первый помощник и из ублюдков ублюдок, планировал продать «Софию», когда затевал бунт.

«Ты хочешь сказать, когда ты убила его».

Печаль пронзила горло бритвенно-острыми когтями, но я подавила всхлип. «Будь ты проклят, Портис, ну зачем ты меня предал?»

Правда, уверенности в том, что он пытался убить меня и что убила его именно я, у меня не было. Воспоминания о стычке были спутаны, как шерсть пасикольского барана, и с такими же клыками, как у этой зверюги. От попыток восстановить последовательность событий в голове снова проснулась, яростно зарычав, боль.

Я рыкнула на нее в ответ, и она, скуля, унеслась прятаться в темных уголках мозга. Передо мной стояли куда более насущные вопросы: например, как спровадить этих подонков с моего корабля и как убраться отсюда ко всем чертям.

Шаря по залитому густеющей кровью полу, я запустила руку в липкое вязкое месиво. Вот она, искорка триумфа! Пальцы сомкнулись на рукояти моего боевого ножа. Я узнала его, нащупав под запекшейся кровью знакомую зарубку.

Что ж, день выдался на редкость хреновым, но теперь я хотя бы вооружена.

Тем временем захватчики прошли мимо. К счастью, трап заслонил меня от их взглядов. Чуть выждав, я откатилась в сторону – через тело Портиса, подальше от абстрактной картины, написанной кровью на полу. При виде его профиля одновременно захотелось и ударить его, и обругать, и упасть на колени, умоляя не бросать меня.

«Некогда, Хейл! Шевелись!» Голос, в котором я наконец опознала собственный инстинкт самосохранения, орал, отрывисто командуя, точно имперский сержант-инструктор. Подобрав ноги под себя, я утвердилась на корточках. Левая нога запротестовала, однако выдержала.

Пока что враги были повернуты ко мне спиной. Я едва не возблагодарила за это богов, но вспомнила, что за последнее время боги моего родного мира не сделали для меня ровно ничего. Веровал в них как раз Портис, а не я. Горели только аварийные лампы, и в полутьме вполне стоило попробовать незаметно проскользнуть к люку.

Искусственный интеллект корабля на запросы моего смати не отвечал. То ли от удара по голове электронику под черепом где-то закоротило, то ли с самой «Софией» что-то не так. В любом случае это неважно. Нужно только добраться до мостика и получить доступ к компьютеру вручную. Если удастся разгерметизировать отсеки, где находятся эти клоуны, я успею смыться еще до того, как они закончат взрываться.

Если…

Не успела я напомнить себе, что означает это слово, как наткнулась спиной на шестого чужака.

Неподвижный, безмолвный, как призрак, он прятался в тени – как раз там, где я собиралась укрыться. Развернувшись, я двинула его локтем по ребрам, но он и тогда не издал ни звука. Его энергощит вспыхнул голубым сиянием, и я негромко ругнулась себе под нос. Конечно, щит погасит любой нанесенный мной удар, и повреждения будут смехотворны. А вот на голову эта динамическая защита не распространяется, поэтому я нацелилась ему в горло, ладонью вперед, но он перехватил мое запястье, вывернул руку и отвел удар.