Из сообщения ТАСС. 14 сентября 1950 г.

Продолжается героическая борьба китайского народа, под руководством Коммунистической Партии Китая и при интернациональной поддержке СССР, против американских интервентов и их белокитайских пособников-прихлебателей. В провинции Шэнси идут бои между экспедиционым корпусом США и Китайской Народной Армией, поддержанной частями маньчжурских, корейских и советских добровольцев. В среднем Китае коммунистический партизанский отряд под командованием товарища Ли Юншена захватил и продолжает удерживать авиабазу Синьчжун, до недавнего времени использовавшуюся ВВС США.

Валентин Кунцевич, он же «Скунс» он же «Куницын».

И пришел Свет. Ночь превратилась в день — но не было времени смотреть, удивляться, и даже задумываться, если хочешь жить.

Спасли лишь рефлексы, и еще тень, от башни КДП (контрольно-диспетчерского пункта). И то, что рядом была траншея, отрытая, как раз, на такой случай — благо, привлеченной китайской рабсилы хватало. Валентин свалился туда, увлекая за собой Писателя — и некогда было жалеть тех, кто остался в КДП, им уже никак не поможешь, а сам погибнешь.

Затем пришел Звук — даже не сила звука, а звучание силы. Земля ходила волнами, и было страшно, что траншея сейчас схлопнется и превратится в могилу. Бесстрашных людей не бывает (если только не психи, или на наркоте — но такие и гибнут первыми, причем без пользы и славы), страх нужен, как указатель «где надо, пригнуться, где надо, ползти». Но для ударной волны атомного взрыва нет разницы, кто ты, подполковник спецназа с позывным «Скунс», Дважды Герой с личным кладбищем в пару сотен, или свежепризванный китайский доброволец.

И ведь мы достали эту сволочь — локаторщики с «Березы» засечь его еще на подлете успели, и истребителей подняли, и доклад пришел — перехвачен, атакован, горит и падает! Еще в первые сутки сюда эскадрилья «мигов» прибыла, но они мало того, что ночью не видели ничего, так еще с нашей территории дотягивали на пределе, даже с подвесными баками, а если еще и бой на маршруте вести? Потому через два дня их заменили «Як-25», всего четверка, мало пока этих дальних и ночных истребителей — но и у американцев в глубинном Китае реактивные пока не замечены вообще, ну а гоминьдановцы исключительно на «мустангах» и «тандерболтах» воюют. Суки заокеанские, то ли даже погибая, успели бомбу сбросить, то ли она, уже поставленная на боевой взвод, рванула в падающем самолете, когда высотомер выставленный уровень показал. Сами сдохли — и нас решили утянуть за собой?

Нет, пронесло — мы живы. Взрыв килотонн в двадцать (было бы больше — мы бы сейчас с апостолом Петром беседовали). И кажется все-таки, воздушный — как тени падали. Значит, радиоактивной дряни прилетит меньше — хотя, если высота малая, и огненный шар коснулся все же земли? Проникающая радиация осталась — но по нормативу, открытая траншея уменьшает дозу в полтора раза. А вот радиоактивная пыль, если не на одежде и коже, откуда ее можно смыть, а при вдыхании — это смерть. Так что, быстро «намордники» нацепить, ватно-марлевые, что с первого дня здесь вместе с противогазом таскаем. И можно выглянуть, ситуацию оценить.

База горела. Вышка КДП просто исчезла — даже могилы не было у четверых русских парней, дежурной смены связистов (и мы с Писателем там же бы остались, если б не вышли меньше чем за минуту до того). Падлы америкосские, все у вас не как у людей, на нашей базе штаб и центр связи был бы в бетоне и под землей, а у вас — домики дачной капитальности, даже не обвалованные, пуля из АК насквозь прошибает. Нам штурмовать это, неделю назад, было одно удовольствие, но сейчас — полный песец! Хорошо хоть, местных китайцев с лопатами нагнали, успели траншей и котлованов для техники отрыть, а то ведь и этого не было, лишь колючка по периметру, вышки с пулеметами и пара жиденьких дзотов. И раз отбой тревоги дать не успели, а был условленный сигнал «воздушная тревога, атом, всем укрыться», красными ракетами в зенит — то не мы одни уцелели? Только бы не радиация, блин — не должно, дистанция была, по грубой оценке, километра три-четыре-пять, и вспоминается, что даже в Хиросиме на таком удалении были живые и здоровые? Или нет?

Здесь не было Хиросимы и Нагасаки. И нет Корейской войны — поскольку по итогам сорок пятого есть лишь одна, наша, социалистическая Корея, КНДР. Зато Китайская война не завершилась в сорок девятом, поскольку мы из Маньчжурии не ушли. И первая в этом мире атомная бомба (тоже американская) упала на Сиань, столицу Особого коммунистического района Китая, 25 августа 1950 года — погибло от ста до двухсот тысяч китайцев (цифры разнятся), и полсотни наших, советская миссия при штабе Мао (сам же он, гад, уцелел!). После чего советские танки двинулись за Хуанхэ, вдавливая в пыль гоминьдановскую сволочь. И Сиань, «Хиросима» этой реальности, здесь не осталась безответной — последовал уже наш ядерный удар по Шанхаю (вернее, по порту, построенному севернее, на берегу Янцзы), когда там выгружалась свежая дивизия Армии США. В ответ, к нам прилетело — вместо Нагасаки в иной истории. Что ж, это все ж лучше — чем если бы по мирному городу. А мы живы, вам назло — ну кто из служивших в армии РФ двадцать первого века мог бы сказать, что побывал под атомным ударом?! Это в веке двадцать первом, ядерное оружие есть средство политическое, последний довод Держав — ну а тут, после недавней большой войны, оно воспринимается как просто Очень Большая Бомба, без особого пиетета. Может быть оттого, что про «ядерную зиму» тут еще не слышали, и «На последнем берегу» не смотрели?

А все же мы вас сделали — а нефиг было перебрасывать эскадрилью новейших В-47 на этот аэродром, еще советской постройки тридцатых. И угрожать нам атомными ударами по Сибири, Транссибу, Средней Азии — с направления, где у нас ПВО была куда слабее, чем в Европе. Победа в этой истории была в сорок четвертом, так что не случилось тут Арденн, не были вы знакомы с «бранденбургом», да и Китай конца сороковых больше на нашу Гражданскую похож, чем на территорию под немецкой оккупацией, пространство большое, войск мало, ну что такое десяток американских дивизий на весь Китай, и то из них четыре в «котле» в Шэнси застряли, одна через Особый район пробивается с боем, одна в Шанхае погибла целиком, и одна в Циндао капитулировала; у гоминьдановцев армия огромная, но вояки — полный отстой. Немецкого «орднунга» и близко нет — в каждой провинции свой батька-атаман, или, по-китайски, «генерал-правитель», своего же Чан Кай Ши слушают, лишь когда хотят. И воевать не умеют совсем — их тут японцы, будучи в соотношении один к двадцати, ссаными тряпками гоняли, как крыс. Нас вот пытались атаковать, ну смех один, бежит по чистому, насквозь простреливаемому полю, толпа живых мишеней, как на убой. А нам после, когда ветер с той стороны, хоть в противогазе ходи. Мы даже кричали туда по-ихнему через матюгальник, уберите трупы, мы по похоронщикам стрелять не будем. Услышали, выползли — и забрали все, что можно унести: винтовки, подсумки, даже лохмотья с тел поснимали, голыми гнить оставили. Поскольку оружие и сапоги, это вещи дорогие, ну а людишек в строй в любой деревне можно наловить.