Колонна выступила с базы через четыре с половиной часа — один легкий танк, четыре БТРа, шесть реактивных установок, три автоцистерны-заправщика, ремонтная летучка-мехмастерская в фургоне, санитарка и двадцать девять грузовиков и джипов, две зенитки на прицепе. Не прошло и получаса, как в штабную машину запрыгнул «Репей», он же старлей Репьин.

— Командир, беда! У нас один из китаез пропал.

Отстал, заблудился? Один из тех, кто американцев исполняли?! А ты куда смотрел — я ж сказал, чтоб лишних глаз поменьше!

— Командир, ну сколько нас было? А работы выше крыши, надо было по всей базе, все ненужное подорвать, и ловушки поставить, и так, чтобы наши не подорвались уходя! И янки в ангаре бузили, наружу рвались, разбежаться могли! Юншен два десятка своих дал в помощь, ну не справились бы мы иначе! Сначала гранатами зашвыряли, затем штыками проверили, ну и напоследок бочку бензина внутрь и тысячефунтовую авиабомбу, почти пятьсот кило, измучились, пока затолкали! Уже когда отъехали, мне сержант-взводный докладывает, что у него одного бойца не хватает. Я на него ору, ты чего сразу не заметил, и остальные куда смотрели — а он оправдывается, думали что в другую машину сел.

Мать-перемать! Гладко было на бумаге — мы уходим, позади что-то взрывается, Репей нас догоняет, и все путем! Это я, кретин, должен был прикинуть — что ему с восемью человеками всего, кто у нас минно-взрывному делу обучен, ну никак не управиться со всем, что навалилось! Ну а для него ясно, приказ надо выполнять, значит запрячь китайцев, и для погрузки, и для грязной работы. Сержанту из желтых вообще не завидую, как крайнему — если отделается всего лишь разжалованием в рядовые, то ему крупно повезет! А нам что теперь делать — назад уже не повернешь, время уходит! Что хоть про пропавшего известно, в плане морали и убеждений, прочих допросили?

— Командир, так ничем он не выделялся, обычный китаеза! Воинскому делу учился старательно, всяких разговоров не вел. Вспомнили, что он вроде родом из этих мест или откуда-то рядом, так что мог и без измены, а просто до хаты. А может даже, по дури замешкался и внутри остался, когда мы рванули. Ночь же, темно, беготня, а я по-ихнему ни хрена не понимаю. Могло и такое быть.

Мать-перемать, хорошо бы если такое! И ведь Репея жалко — он «местный», в смысле из этого времени, но в нашей команде с сорок второго, еще когда через Неву плыли, на ГРЭС. И до самого конца войну прошел, и на острове Санто-Стефания был, когда Папу Римского из немецкой тюрьмы вытаскивали, и в команде охотников на фюрера тоже, и «водопроводчиков» отряда 731 с ним брали в Харбине, год сорок пятый! Я уж хотел ходатайствовать, чтоб ему звание повысили, с таким боевым путем и заслугами в старлеях несолидно, хотя в сорок втором он вообще ефрейтором был… а теперь не знаю, когда ты капитанские погоны наденешь!

И ничего уже не сделать. Только — скорее вперед. К своим, на север, домой.

Китайцы отходу не препятствовали, как и следовало ожидать. Присоединив дозор «лешего», колонна быстро двигалась на восток. К югу от базы осталась излучина реки, на западе виднелся Тибет (по которым Мао когда-то свое войско Великим походом водил), к северу должны быть горы Циньлин, пониже, но с техникой не пройти. А здесь, в долине, были рисовые поля — самая урожайная культура, только этим, и еще природным китайским трудолюбием можно объяснить, что население здесь еще не вымерло с голода, после сорока лет «эти придут, грабят, те придут, грабят, и куда крестьянину податься?». На поле были заметны согнутые фигуры — война войной, а кушать надо, даже на колонну нашу не смотрят, как в перпендикулярных мирах живем!

Мимо деревень проскакивали на скорости. По виду, как американцы, кто еще тут на машинах может ездить? У местных «генералов» есть что-то вроде своей «гвардии», вполне приличного вида, обмундирована, и даже на технике — как правило, сама не воюет, слишком ценный материал, а как охрана правителя и «заградотряд», чтоб мобилизованное воинство не разбежалось. Но численность ее невелика — пленные говорили, что у генерала Мо, который нас осаждал, было под тысячу таких бойцов, все в штатовской форме, с автоматами «томпсон», даже два танка «шерман» и полдюжины БТР и броневиков имелись, и три десятка автомашин — то есть вся эта сила нам вполне по зубам. И сколько той «гвардии» под атомным ударом сгорело?

Но вот городок на пути. Или большая деревня — нет, будем считать что город, если хоть один-два нормальных дома есть. Понятно, отчего в древнекитайской традиции, крестьянин стоит выше горожанина (в отличие от нас и Европы). Потому что окопались тут в большинстве не честные земледельцы, а всякие паразиты: перекупщики, бюрократы, стража — которые сами закрома не наполняют, а к труженикам присасываются, учиняя беззаконие и разбой, отчего мудрый правитель должен эти сорняки время от времени пропалывать (изречения не Карла Маркса, а какого-то древнекитайского мудреца).

Валентин зловеще ухмыльнулся. Сейчас мы гоминьдановской сволочи еще ежа в штаны подпустим, чтобы когда мы уйдем, ей долго еще икалось. Совместив приятное с полезным — нам ведь не помешает короткий отдых, осмотр и обслуживание техники, ну и сеанс связи с Центром. Бензин тут вряд ли удастся достать — а вот провизия лишней не будет. Зачем у населения отбирать — тут должны быть запасы, принадлежащие власти, то есть «генералу», тому самому Мо, который нас осаждал. А как провести реквизицию максимально эффективным путем? Ты не понял, товарищ капитан Ли Юншен? А зря — тебе же придется перед народом речь толкать.

Сейчас будем Советскую Власть устанавливать, в отдельно взятом городе и уезде. Видел же, как это на севере делалось, когда наши наступали? А после дальше пойдем — зачем нам тут оставаться, ты что? Лишь к стенке поставим кого надо, реквизируем то, что нам надо, ну и не помешает совет-комбед учредить, и оружие из местной полиции раздать, чтоб дольше не затухало.

Да не бойсь — я тебе речь напишу, политически правильную. А Писатель переведет на китайский, если будет что-то непонятно. Товарищ Стругацкий, вы свою задачу поняли — текст я вам через десять минут набросаю.

Аркадий Стругацкий (переводчик и историограф батальона СпН «Зеленый Дракон»).

Я видел ад. В котором живут люди — а не приговоренные к вечным мукам грешники. Ад, именуемый Средним Китаем.

В Маньчжурии сейчас, как у нас в конце двадцатых, самое начало пятилеток — строятся промышленные гиганты, крестьяне объединяются в кооперативы, и машинно-тракторные станции уже не редкость, и школы, и больницы — под мудрым руководством ВКП(б) и товарища Сталина. Знаю, что в южном, Приморском Китае, жизнь похожа на нашу белогвардейщину, или что было при царе николашке. Про Особый Район Мао рассказывают всякие вещи. Ну а глубинный, Средний Китай, глухая и бедная провинция, даже о китайским меркам — это ад.

Ужасная нищета — наш дореволюционный бедняк тут сошел бы за зажиточного хозяина! Ветхие домишки, похожие на конуры, или землянки, как норы. Крохотные земельные наделы, на которых трудятся от зари до зари — и то, постоянно живут впроголодь. Спят нагишом под вшивым тряпьем на земляном полу. Дети повально страдают рахитом. Говорят, что есть целые деревни больных сифилисом, проказой, трахомой — при полном отсутствии санитарии и медицины. Один лишь раз я видел китайского врача — это был важный господин, и видом своим не допускающий, что снизойдет до тех, кто не может ему щедро заплатить. Для бедняков — лишь знахари, торгующие амулетами для излечения и изгнания бесов.