* * *

Не иначе, какМедбрат меня под руку толкнул, счёт из прачечной вслух прочитать.

Вот очень мне этонадо было, просто необходимо!

Можно подумать, яего оплачиваю из собственного кармана, а не из средств нашего представительствав Шестом Углу Чрева Мира.

Да и обсчитали ненамного, так, из любви к искусству.

Оно бы всё ничего,но на словах, красочно характеризующих подштанники главы представительства,неприлично (по мнению владельца прачечной) засаленных, начались чудеса.

Я даже не успелацену этим отстиранным подштанникам назвать, скромно завышенную раза в полтора,как вдруг лист ярко вспыхнул у меня в руках, по нему побежали веселые огонькипламени.

От неожиданности(и боли) я завопила и отбросила его прочь от себя. Лист не упал, а наоборот,поднялся выше и закружился по комнате, набирая обороты, словно шмель. Огненныеискры сыпались с него роем и поджигали все вокруг.

Запылал грубыйдеревянный стол, за которым приходилось вести дела, загорелись тетради учёта,всякие приходно-расходные ведомости. Я не сразу сообразила, что надо всёбросать и улепётывать, и попыталась сначала спасти документы, но потом поняла,что надо спасать руки.

Посыльный изпрачечной смотрел на всё это диво, открыв рот, пока несколько искр неприземлилось и ему на темя. Противно запахло палёным волосом. Вопли посыльногоприсоединились к моим. Горящий лист летал, а мы вопили на один дух. Наконец яохрипла и вспомнила, что у нас ещё и ноги есть, вдобавок к глоткам.

— Бежим! —толкнула я посыльного к двери, и мы вывалились из кастелянской каморки.

Оказавшись внедосягаемости магических искр, посыльный на удивление быстро сориентировался и,прикрывая ладонью подпаленную макушку, кинулся к шнуру звонка, висевшего навходе для вызова случайным посетителем кого-нибудь из представительства. Иустроил трезвон, яснее ясного намекающий, что вызывают всех.

Вниз по лестницепервым скатился Град, а за ним все, кто были в этот час дома.

— Заклинаниенашли! — взвизгнул посыльный. — Огненное!

Связываться согненным заклинанием никому не хотелось, — ждали Профессора. Раз он главапредставительства, пусть и выкручивается.

Профессорзамешкался, прибежал со стороны лавки, путаясь в полах длинного стеганогохалата, и (к облегчению всех) грозно скомандовал:

— Отойти и неприближаться!

Ни один приказПрофессора не выполнялся с таким послушанием. Народ уже разглядел свежую гарьна темечке прачечного посыльного. Желающих получить такую же не было.

Профессор и здесьнаходился в выигрышном положении, — у него-то почти вся макушка былалысая, сгорать нечему, чего теперь бояться?

Он заслонилсярукавом халата от возможного жара и рванул дверь.

Мог и незакрываться, — в комнате уже всё прогорело, слой пепла покрывал каменныеплиты пола. Сгорел деревянный стол, сгорели полки и корзины.

Сгорелисвежевыстиранные простыни, пододеяльники и наволочки, доставленные посыльным.Сгорели и подштанники, из-за которых всё случилось.

И это значит, чтоПрофессор лишился нательного белья, потому что вторая пара сегодня тожепокинула этот мир: я выкинула их перед приходом посыльного, как не подлежащиевосстановлению, рассчитывая выдать начальству выстиранные, и потом ужеозаботиться приобретением новых. (А три пары подштанников в гардеробе глава представительствасчитал непозволительной для себя роскошью).

Похоже, все этипотери Профессора не очень расстроили.

Он цепко огляделкомнату, выудил из кармана обкусанный карандаш и старый ценник, поставил наоборотной его, относительно чистой стороне дату, время и место происшествия ипринялся по свежим следам набрасывать черновик графы «последствия» для карточкинового заклинания.

Посыльный,убедившись, что огня больше нет, протиснулся поближе и, глядя на Профессорапреданными глазами, упорно тыкал пальцем в свою макушку. Судя по тому, с какимэнтузиазмом он это делал, кожа головы у него не пострадала.

Закончив описаниепожарища, устроенного прачечным счетом, Профессор исследовал и плешьпосыльного, даже понюхал её.

— Колоссально! —довольно произнес он, постукивая карандашиком по макушке и вслушиваясь вполучаемый звук.

— Когда заденьгами придти? — радостно уточнил посыльный, смотря на Профессора снизувверх.

На месте главыпредставительства я бы сказала «вчера».

Ведь прелестьситуации заключается в чём: счётец-то сгорел, но платить по нему всё равнопридётся. Общую сумму оплаты посыльный знает назубок. Кроме этого придётсязаплатить за горелую макушку, тут Профессор со своим «колоссально» цену ейсделал хорошую. А мои обожженные руки достались нам, получается, бесплатно?

Хотя во всёмвиноват владелец прачечной: напиши он как нормальный человек, не пускаясь вкрасочные характеристики: «дюжина сильно засаленных подштанников» — ничего бы ине было. Из таких правильных фраз заклинания почти не получаются.

Тоже мне, поэт!Делать ему больше нечего, как живописать бельё клиента. Да и Профессор хорош:это же надо так вещи затаскать, чтобы видавший виды прачечник пустился ихподробно описывать!

А ко всему этомумы будем спать сегодня на грязном белье: чистое-то сгорело!

И опять дыра вбюджете: придется покупать новые простыни и всё остальное. И две парыподштанников в том числе — не будет же глава дипломатического представительстваходить без нижнего белья. Даже для Профессора это чересчур вызывающе.Общественное мнение ему не простит, вся наша дипломатическая деятельностьпойдет насмарку, престиж родины, соответственно, пострадает.

А общественномумнению плевать, что денег у нас осталось, — кот наплакал. И корабль придёттолько в следующем месяце. И побочных заработков (то есть основных, на самом-тоделе) пока получилось меньше ожидаемого.

Ну и в довершении,завтра все будут заниматься интересными делами, каждый в меру своихобязанностей и воображения. А я пойду покупать простыни и подштанники только натом основании, что из всех живущих в представительстве одна я, по мнениюнекоторых, самими богами создана вести хозяйство. Потому что все остальные,увы, — мужчины.

От этих мыслей мнестало как-то особенно печально, и я побрела наверх к себе. Нашла мазь отожогов, намазала руки и легла в кровать с несвежим постельным бельем, уверяясебя, что оно еще очень даже свежее.

И, стараясьзагнать боль от ожогов подальше и поглубже, стала думать, как же я дошла дожизни такой…

Как же всё начиналось?