Интересно обстоялидела здесь и с верой.

Позиции ХрамаСвященного Хвоста в Отстойнике были куда прочнее, чем в Хвосте Коровы или вРакушке. Опять же из-за отдалённости сюда не дошли разборки военной власти свластью духовной, связанные с сугубо материальными вещами, но облечённые вформулу «Сестра-Хозяйка забыла своих детей». Поэтому такие тонкости оставили насовести столицы, а здесь цвело тесное единение Горы и Храма, каждый занималсясвоим делом и другому не мешал.

И это быловыражено самым наглядным образом: около рынка стоял громадный щит, на правой(геральдической, то есть левой на самом деле) половинке его крепили свежиеуказы Горы после того, как их, указы, публично оглашал глашатай. А на левой (тоесть правой для читающего) жрецы Храма для нужд жителей вывешивали еженедельныйгороскоп.

Ни дома, вРакушке, ни в пансионате, в Пряжке, ни в столице, Хвосте Коровы, я с таким несталкивалась: может быть потому, что там, кому так уж надо было знать какойсегодня день, чёрный или не очень, шли непосредственно в Храм и получали сведениячастным порядком.

В Отстойнике жеискони велось по-другому, и каждый первый день недели щит украшался тщательновыписанными (для грамотных) и вырисованными (для неграмотных) сведениями,вроде: сегодня, дорогие горожане, день Синей земляной Курицы, семь красныхмэнгэ. Да ещё и день острия ножа. В этот день не моги омывать трупы икастрировать молодняк, чадить, ворожить и давать милостыню, а вот одежду кроихоть до заката, покупай и продавай от души, и лекарство делай на здоровье —делать лекарства в день Курицы вообще сам Медбрат велел.

Так получалось,что в чём-то жизнь местных жителей была куда логичнее, увереннее, проще иудобнее, чем бестолковая и полная опасных превратностей жизнь обитателей ХвостаКоровы, где то Легион бился с Правым Крылом, то Левое Крыло с Легионом, тоБоевое Сопротивление Умных выводило отряды повстанцев на улицы, то толпы народагромили книжные лавки. Ведь иногда всё это шло чуть ли не одновременно иразложить события по полочкам было очень сложно.

В Отстойнике же сНачала Времен жили тихо, чтобы не происходило. Может быть, события тут ничем ине уступали столичным страстям, а только всё вершилось шито-крыто, без особойогласки и столичного блеска.

И вообще вОтстойнике всё выглядело не так, как было на самом деле.

По первому впечатлениюнаше представительство еле-еле сводило концы с концами. Точно так же, глядя насуетливого, вечно всё теряющего Профессора, нельзя было даже заподозрить, чтоего титулы, степени и звания не помещаются на одном листе бумаги, даже еслиписать их очень мелкими буквами.

Резиденцияпредставительства Ракушки по сравнению со зданиями имперских служб смотреласьоткровенно бедненько, словно лоскутное одеяло рядом с роскошными шёлковымипокрывалами. В ней не было ни капельки внешнего лоска, казалось бы столь необходимогодля успешного осуществления дипломатических функций. Внутренняя жизньрезиденции проходила под лозунгом «Строжайшая экономия на всём!», даже в нашемпресловутом пансионате расходные статьи были щедрее.

На самом же делелюди из Ракушки контролировали достаточно крупные товарные потоки, но почти вседеньги, полученные от этих операций, направлялись сразу на остров, потому чтовойна…

Не гнушалось нашепредставительство и мелкими заработками, именно на них мы и жили, тратя наповседневные нужды.

Прямо в Огрызкебыла «Лавка Южных Товаров» — и её яркая вывеска в сравнение не шла со скромнойтабличкой на дверях, ведущих в приемную представительства.

После обеда,расправившись с официальными делами, Профессор любил сам постоять за прилавком,отвешивая местным дамам крохотными напёрстками шафран, корицу и другиеароматные приправы, и расточая комплименты куда в большем количестве, чемпряности. Так он был в курсе всех дел Отстойника. Пряности примерно раз в месяцпривозил корабль из Ракушки. Ракушка же получила их с южных островов, по векамиотработанному Пути Пряностей.

Занимались мы иобезвреживанием текстов с возможными заклинаниями (за умеренную плату).

В Отстойнике такихспециалистов (то есть чокнутых) практически не было, поэтому Огрызок держалмонополию на обнаружение новых заклинаний. Все собранные заклинания мыоформляли, как положено, и переправляли с тем же самым ежемесячным кораблем вУниверситет.

Найденныхзаклинаний было немного. Вместе с моим набралось одиннадцать. Девять из нихнашел Профессор, а одно Град, его заместитель. Это было ещё до моего приезда. Ипо их словам все найденные заклинания были так, мелочёвка. Ни одногосерьёзного, разрушительного. Кроме моего.

Новый день принёсновые дела.

Уважая ранение,будить утром меня не стали, поэтому я благополучно проспала и проснулась толькок обеду, за которым наши сходили в трактир. Запах жареного мяса с подливкой излука, моркови и укропа, и поднял меня лучше любого средства.

Гарниром к мясубыли последние новости. Пока я спала, много чего произошло:

Посыльный,которому заплатили за ущерб и положили примочку на пригоревшее место, пошёл ксебе в прачечную.

По дороге он,видимо, усиленно думал и решил, что с таким заклинанием он теперь кум королю.

Поэтому когда онвернулся, прачечная запылала. То ли посыльный решил поквитаться за всё, то лихотел похвастаться.

В любом случаерезультат был печален: прачечная сгорела дотла, посыльный погиб в пожаре,обгоревшего хозяина вытащили, но он тоже скончался от ожогов.

Родственники покойногохозяина уже подали на наше представительство в суд, подозревая, что посыльный,действуя в сговоре с Профессором, извёл хозяина прачечной по прямому егоуказанию.

«Знали бы они, этидурацкие родственники, какой урон нанес нам их дурацкий посыльный счетом,составленным его дурацким хозяином, еще бы и извинения принесли, вместо того,чтобы дурацкие иски сочинять!» — так подумала я, услышав эту новость.

Но суд будет нескоро, а сразу после обеда мне надо идти в городок, покупать новые простыни инижнее белье для Профессора. И пополнять запасы нашей кладовой, и всё больше вдолг.

Обед проходил встоловой, уцелевшей ещё от старого здания.

Раньше ксовместным обедам относились с большим почтением: столовая была громадная, свысоким стрельчатым потолком, рождающим гулкое эхо, с балконом для музыкантовнаверху, с колоннами, с темными балками. С балок свисали на цепях массивныекованые люстры, в венцы которых теперь никто не вставлял вереницы свеч и незажигал их по вечерам, как это было в прежние времена.

Сегодня, редкийслучай, всё представительство было в сборе. Все пять человек вольготнорасположились за громадным столом, ранее свободно вмещавшем и сорок.