Это было странноеместечко, представляющее из себя мешанину невысоких гор, долин, петляющих речеки почти круглых в поперечнике озер. Главная речка, вьющаяся по долине ипринимавшая воды всех остальных ручьёв и речушек, называлась Гадючка.

Севернее ивосточнее начинались настоящие горные цепи, ограждающие Чрево Мира от другихземель.

Местные говорили,что где-то были тропы, которыми можно было пройти горы и попасть за пределыЧрева Мира, если это вообще возможно в принципе.

Дырой Отстойниксчитался по любым меркам, — он был изолирован от всего Чрева Мира идальностью расстояний, и трудными дорогами через перевалы.

А еще это былачужая земля, и это очень чувствовалось.

Именно здесь жилиСмелые, уничтоженные Сильными и Умными. Видимо, времени прошло не так уж много,чтобы забыть, на чьих костях стоят нынешние поселения.

СтолицейОтстойника был тихий городок Отстойник же, чьи мостовые меня немало озадачили,когда наш экипаж начал трястись на их подъемах и спусках: посреди каменныхмостовых были врезаны кирпичные дорожки.

— Это длямулов, — пояснил Профессор.

Всё, чтополагается приличному месту, в Отстойнике имелось: улицы, рынок, площадь прирынке, храм неподалеку от площади, забегаловки в тактических точках города.Военный гарнизон. Склады на окраинах. Много складов.

Непосредственновласть квартировала не в городе, а над ним, в мрачном, каком-то нахмуренномзамке на горе, оставшемся еще от Смелых. Поэтому и саму власть, и место еёобитания называли просто: Гора.

Резиденцияпредставительства Ракушки тоже стояла особнячком в хитром месте, практически наокраине, хотя до центра городка было совсем недалеко. Тому виной была Гадючка:она змеилась по долине размашистыми зигзагами и резиденция была выстроена насамом берегу реки, которая потом снова резко виляла и уходила прочь от городка.

Здание, передкоторым остановился наш экипаж, было ни на что не похоже.

То есть, похоже, —похоже на то, что его неоднократно пытались перестроить, почему в конечномитоге и достигли таких потрясающих результатов.

Уже стемнело,какие-то детали скрадывались, но и без этого резиденция представительстваРакушки в Шестом углу поражала: раньше здесь было, судя по уцелевшимфрагментам, громадное каменное строение рангом не ниже небольшого замка, сбукетом башен, ажурными переходами и статуями в стенных нишах и на парапетах.

Потом, похоже, егоразрушили, насколько смогли. Снесли к Медбрату мостики и статуи, растащиличерепицу с крыш. А тем фигурам, что не смогли скинуть вниз, отбили головы,крылья, хвосты и прочие выступающие конечности.

А ещё потом,насколько удалось — частично восстановили руину, возведя новые перекрытия,залатав прорехи в стенах кирпичом и деревом, вставив стёкла в часть окон. Насамой высокой из башен гордо реял флаг Ракушки.

— Огрызок, —представил свою резиденцию Профессор.

— Огрызокчего? — уточнила я, вглядываясь в странные стены.

— Шедевра! —расплылся Профессор.

Внутри представительствовыглядело не менее впечатляюще, чем снаружи. И не только из-за интерьеров.Вместо того, что бы присесть с дороги, первые полчаса я только ходила и думала«надо что-то делать…».

Любовь к чистотене относится к числу моих пороков, то есть чистоту-то я люблю, а вот наводитьеё упорно и, главное, регулярно — не особо, но здесь даже меня пробило,хотелось схватить тряпку и кинуться оттирать всё подряд.

— Это я вчераубирался, — гордо пояснил Профессор. — Перед твоим приездом,душенька. Пока я один, мальчики разъехались по делам, дня через три будут. Икакао сварил, дети любят какао, я знаю.

Дети любят какао,только мне пока казалось, что Профессор более близок к детству, чем я.

Какао дожидалосьменя ещё часа полтора, — пока я не перемыла посуду, не промыла стол вкухне, и не подтёрла пол, чтобы не прилипнуть к нему насмерть.

Сам же напитококазался на удивление вкусным — видимо, Профессор делил вещи на важные и неважные. Еда относилась к важным вещам, а чистота — к не очень важным.

— А почемуэто здание такое странное? — спросила я. — Почему представительствоне перебёрется в нормальный дом вместо этих развалин?

— Зря тыОгрызок обижаешь! — ловко снял пенку с остывшего какао Профессор (меня приэтом передёрнуло, ненавижу пенки). — Обживись тут немного и поймёшь, какаяэто удобная резиденция. Мы, конечно, могли бы переехать, но, во-первых, именноэтот клочок земли принадлежит Ракушке, так что здесь территория суверенногогосударства, что очень приятно. А та громадина, которая была тут выстроена в своёвремя, достойно смотрелась бы даже в Хвосте Коровы, одни статуи чего стоили.Лет шесть назад её разрушили, сама понимаешь, почему. Спустя два года мывернулись в Отстойник, подлатали его и живем себе, горя не знаем. И это самоеверное, клянусь хвостом. Это и есть правильная дипломатия.

Я кивала,процеживая новую порцию какао через чайное ситечко, чтобы обезвредить себя отпенок.

Так началась мояпрактика.

* * *

Вскоре яразобралась, что из себя представляет и Отстойник, и его столица, и нашепредставительство в ней.

За те четыре года,пока я беззаботно жила дома, в империи произошло много интересного.

Легион ОбрубленныйХвост всё-таки не выдержал борьбы за власть с двумя армиями.

Левое Крыло ПятогоУгла он отбил, Правое же Крыло намяло бока Легиону.

По слухам,крепость на острове Родинка стёрли с лица земли, остатки Легионарасформировали, командный состав уничтожили.

Вернулась властьВерховных. Но теперь они, Верховные, были полководцами Правого Крыла.

В принципе,разницы для тех, кто не служил непосредственно в Легионе или в Армии ПравогоКрыла, не было никакой.

Но все этипотрясения не прошли бесследно для государства Сильных, — пока еще неочень ощутимо, но оно начало распадаться, словно оторвавшийся от Чрева МираЛоскуток дернул за веревочку, туго стягивавшую бока империи.

Мало-помалуокраины становились всё менее зависимы от Хвоста Коровы, номинально по-прежнемуполностью подчиняясь столице. В действительности же каждая местность устраиваласвои дела, как могла.

Это было и вОтстойнике.

Юридически империяи Лоскуток находились в состоянии непримиримой войны. Так оно и было — там,ближе к дельте Плети.

Здесь же иимперская власть, и местная, и наше представительство мирно сосуществовали боко бок, осуществляя разные взаимовыгодные торговые операции, львиная доля изкоторых приходилась на контрабанду.

Если бы было нетак, то совершенно излишней была бы кирпичная дорожка для мулов, врезанная вгородские мостовые, а бюджет Отстойника не мог позволить себе роскошь иметьизлишества.