* * *

Демократическая Республика Афганистан. Полевой лагерь N-ского мотострелкового полка у селения Хакар. Воскресенье, 18 сентября 1988 года

Командир роты материального обеспечения старший лейтенант Бутаев и его заместитель лейтенант Козырев не торопясь шли к модулю, в котором проживали. За их спинами виднелись две большие палатки для личного состава подразделения.

Командир окончил Самаркандское командное училище, заместитель – Рязанское инженерное. Геннадий Бутаев дослуживал последний месяц из двух лет так называемой командировки. Михаил Козырев прибыл сюда недавно, после окончания училища. Командир роты все еще вводил молодого офицера в специфику службы в Афганистане.

С момента прибытия в полк Козырев был немного удивлен тем, что здесь, за речкой, служба сильно отличается от того, что он видел на стажировке, в мотострелковом полку Московского военного округа. Там соблюдалась существенная дистанция между военнослужащими, носящими разные звания. Здесь она, конечно, тоже присутствовала, но в повседневной жизни как-то сглаживалась. Лейтенант тут не отдавал чести капитану, естественно, если тот не стоял на три ступени выше по должности, не являлся, скажем, заместителем командира полка. Многие офицеры носили кроссовки вместо берцев и солдатские панамы.

Да и форма отличалась кардинально. Афганки песочного цвета, полевые звездочки на вставках вместо погон, предусмотренных уставом, облегченные комбинезоны.

В роте материального обеспечения прапорщики вообще общались с сержантами и старослужащими на «ты», по имени.

Сегодня офицеры зашли в каптерку, дощатое строение, стоявшее за первой палаткой. Они обнаружили там пьяных старшину-прапорщика и его земляка сержанта, лежавших в обнимку. Ротный посмотрел на них, вызвал дежурного и приказал ему не выпускать алкашей из каптерки, пока они окончательно не придут в себя, чтобы не засветились перед командованием части. Вот и все! Возможно, потом он и устроит им разнос, но на данный момент по виду старшего лейтенанта этого утверждать было нельзя.

Он шел рядом с заместителем, улыбнулся и проговорил:

– Вижу, Миша, ты хочешь спросить, почему тут такой бардак.

– Да уж, с дисциплиной в полку туговато.

– Дружище, это не бардак. Люди на войне, а у нее свои законы. Ты еще много чего увидишь такого, что и представить себе не мог. В свое время я тоже думал, что в войсках все то же самое, что и в училище, но на себе убедился в обратном. А в Афгане не просто войска, здесь действующая армия. Конечно, я накажу прапорщика и сержанта. Но Магомедов, старшина роты, и Володя Санин – нормальные парни. Они побывали там, где врагу не пожелаешь, и насмотрелись всякого. У Магомедова орден Красной Звезды, у Санина медаль «За боевые заслуги». Я же тоже к ордену был представлен, но в штабе полка посчитали, что пропагандист заслуживает его больше.

– Вы имеете в виду майора Иванова?

– Он у нас один в полку. И в прямом, и в переносном смысле. Кругом правильный. Даже замполит полка проще. А Иванов – белая кость. Перед тем, кто ниже его по должности и званию, понты кидает, начальству готов днем и ночью задницу лизать. – Бутаев сплюнул в песок дорожки. – Вот и вылизал себе орден, ни разу не выходя на боевые.

Лейтенант вздохнул и заявил:

– Да, спеси в нем хватает.

Командир взглянул на заместителя и полюбопытствовал:

– Что, уже имел с ним дело?

– Так точно. Когда вы с ротой на обеде в столовой были. Вчера после парко-хозяйственного дня…

Бутаев прервал лейтенанта:

– Я тебе что говорил? Когда мы наедине, брось эти «так точно», «никак нет», «товарищ старший лейтенант». Я же всего на год тебя старше. А должность? Заменюсь, тебя поставят на роту. В конце следующего года старлеем ходить будешь.

– Как-то непривычно.

– Привыкай, Миша. Чем быстрее, тем лучше. При подчиненных бди формальность, как оно и положено, а среди командного состава не надо. Лишнее это, пустое. Но ты не договорил о встрече с Ивановым. – Бутаев достал пачку сигарет, протянул Козыреву. – Будешь?

– Да вроде…

– Нельзя во время перемещения? И на это забей. Так будешь?

– Воздержусь.

– Дело твое. – Старший лейтенант прикурил. – Давай, Миша. Я слушаю!

– Так вот, вы… извини, ты с ротой был в столовой, я – в палатке. У отсека канцелярии. Слышу, дневальный подает команду: «Дежурный по роте на выход!» А тот только встал после отдыха, умывался за палатками. Думаю, может, кто из взводных пришел? Так вроде все в модуль подались после офицерской столовой. Появился бы ты или другой вышестоящий прямой начальник – была бы команда «Смирно», а тут!.. Выхожу к дневальному. Рядом майор, в руках что-то наподобие тросточки, самодельной, но шарма добавляет. Весь такой чистый, аккуратный, усики пострижены, ровно два сантиметра волос под кепкой. Я представляюсь, а он тростью по ноге стучит и спрашивает, мол, новенький? «Так точно», – отвечаю. Он представился так, словно пропагандист полка – это что-то незаменимое в войсках.

Бутаев рассмеялся и заявил:

– Конечно, куда же мы без пропагандистов, секретарей парткомов, комсоргов? Без них полк сразу же духи сотрут в пыль. Извини, продолжай.

– Майор поднял трость, ткнул ею в стенгазету. «А это что такое, товарищ лейтенант? Что за дерьмо вы вывесили здесь!» Отвечаю, дескать, стенгазета. У него глаза округлились так, будто кобру у ног увидел. «Нет, лейтенант, это не стенгазета, даже не пародия на нее, а издевательство».

– А что такого он увидел в стенгазете? Писарь все как всегда в нее налепил.

– Да только сверху написал «Партия – ум, честь и совесть наши плохи». Именно так, Миша, а не «нашей эпохи», как в партбилете.

– Вот же сучонок этот Кужак! Надо же так подставить! А ведь Иванов теперь может целое дело раздуть. Он забрал стенгазету? Я что-то внимания не обратил. Хотя, по-моему, доска пустая была, да?

– Иванов хотел забрать, но не успел. Я сорвал стенгазету, смял и за спину спрятал.

– Вот это молодец! А из Кужака я завтра ишака сделаю.

– Не надо. Говорил я с ним. Рядовой Сангулов сам не поймет, как это вышло. А исправленная стенгазета после обеда будет висеть.

– Не поймет он! Уснул поди как конь в оглоблях.

– А вот тут, командир, отдельная тема. По штату в роте нет никакого писаря. Сангулов – специалист отделения технического обслуживания. Почему он в свободное время пишет тебе конспекты, оформляет боевые листки, эту стенгазету, в конце концов?

– По-твоему, я сам должен убивать время на то, чтобы переписать текст из журнала «Коммунист Вооруженных сил» в тетрадь для политзанятий? Мне больше делать нечего? У нас на пять машин меньше, чем положено по штату. Хорошо хоть, что мусоровоз своими силами отремонтировали, а то заставил бы нас Хряк на себе таскать всякое дерьмо.