В дверь постучали. Казалось бы, пустяк, однако этого хватило, чтобы навсегда изменить жизнь Джесс. Все ее мечты и надежды на счастье разлетелись в пух и прах. И даже теперь, два года спустя, она начинала нервничать, когда кто-то стоял на крыльце.

— Джесс, радость моя! — крикнул Брендан из кухни, где он самозабвенно изготавливал дьявольски крепкий фруктовый пунш. — Ты откроешь или будешь весь день стоять, уставившись на дверь?

— Конечно, открою!

Поняв, что ведет себя глупо, Джесс тряхнула головой. Чушь какая! В конце концов, с того страшного дня прошло два года. И находилась она не в доме отца, который привыкла называть своим кровом, а в элегантном особняке, где у Брендана была квартира на первом этаже. И тогдашние тщательные приготовления к пышной свадьбе не имели ничего общего с нынешней шумной и многолюдной вечеринкой, которую ее друг устраивал, чтобы отпраздновать собственное тридцатилетие.

— Я не знала, что мы ждем кого-то еще! — Она засмеялась, пытаясь побороть непонятный холодок в животе, и заторопилась к двери, в которую начали нетерпеливо стучать. — Сколько человек ты пригласил? Тут и так дышать нечем!

— Какая же это вечеринка, если есть где упасть яблоку?

Джесс едва слышала его слова. Шутка не помогла. Наоборот, дурное предчувствие стало еще сильнее. Она вела себя как кот, на территорию которого вторгся наглый захватчик; светлые тонкие волоски на шее поднялись дыбом, серые глаза потемнели и заволоклись дымкой.

Молния не попадает в человека дважды! — сказала себе Джесс. Во всяком случае, та молния, которую она имела в виду.

Сильно прикусив зубами нижнюю губу, она сделала глубокий вдох, заставила себя успокоиться, решительно взялась за ручку и отворила дверь.

Та открылась быстрее, чем можно было ожидать. Ручка вырвалась из ее ладони с такой силой, что девушка зашаталась и с трудом сохранила равновесие.

— Держитесь…

Низкий, ленивый голос, тягучий, как мед, поразил ее как громом. Потом Джесс вспомнила еще две вещи, которые потрясли ее в тот момент. Две пугающе важные вещи. Хорошо знакомые и запечатлевшиеся в памяти. И обе они имели отношение к стоявшему перед ней человеку, от вида которого у Джесс закружилась голова.

Глубокие, темные глаза. Черные как смоль и такие же вязкие. Разве можно было забыть их ошеломляющий цвет и лихорадочный жар, врезавшиеся в память много лет назад? Так же, как этот голос с экзотическим акцентом, от которого нервы сводило судорогой и хотелось смеяться и плакать одновременно?

Но на этом дело не кончилось. Гладкая оливковая кожа, сильный подбородок, красивый рот с полной верхней губой. Волосы цвета крыла ворона, специально коротко подстриженные, чтобы не дать им буйно виться. Чья-то жестокая рука протянулась из прошлого, стиснула сердце и заставила вновь окунуться в сумятицу чувств, пережитую два года назад.

— Что с вами?

Сильные руки схватили предплечья Джесс, удержали на месте, и только затем высокий смуглый мужчина посмотрел ей в лицо.

— Ты! — отрывисто сказал он. Выражение его лица моментально изменилось. Сочувствие сменилось презрением, которое опалило и без того обожженную кожу Джесс. — Я не узнал тебя в таком виде.

Женщина окаменела. Сердце билось с трудом, легкие едва втягивали в себя воздух. Как видно, молния все-таки попадает в человека дважды. Во всяком случае, итальянская молния. Потому что этот человек всегда действовал на нее как магнитная буря.

— Лоренцо!

Язык Джесс с трудом вымолвил имя, которое она так долго запрещала себе произносить, которое поклялась не называть под страхом смертной казни. Но потрясение и ужас заставили ее нарушить клятву.

— Как ты сюда попал?

Мужчина смерил ее ироническим взглядом. Только идиотка может задать такой вопрос, говорило презрительное и высокомерное выражение его лица. Казалось, Лоренцо Скарабелли готов вынести все на свете, кроме соседства с дураками.

— Меня пригласили, — лаконично ответил и, с опозданием поняв, что все еще поддерживает Джесс, быстро отпустил ее руки с длинными изящными пальцами, безукоризненный маникюр которых плохо вязался с сильно поношенной кожаной курткой.

Он отпустил Джесс с таким видом, словно прикоснулся к жабе, и сделал шаг в сторону. Это движение красноречиво говорило о том, что расстояние между ними было намного больше, чем несколько сантиметров, разделявшие их в действительности.

— Похоже, праздник в разгаре?

Джесс только кивнула в ответ. Шум голосов, музыка и смех говорили сами за себя.

— Но Брендан не мог пригласить тебя!

Насмешливо поднятая черная бровь сильно поколебала уверенность Джесс в своей правоте.

— Милая Джесс, неужели ты думаешь, что я явился бы сюда в таком виде… — Он небрежно обвел рукой свое сильное тело, и взгляд женщины невольно сделал то же самое, — если бы твой чокнутый дружок не дал мне для этого повод?

Джесс молча выругала себя за глупость. Она не хотела смотреть на него. Но Лоренцо хватило одного надменного жеста, чтобы заставить ее сделать это. А потом она уже не смогла отвести взгляд. Она не хотела вспоминать это худое, сильное тело, которое когда-то знала слишком близко. Не хотела вспоминать чувства, охватившие ее в тот момент, когда она оказалась в его объятиях и ощутила чувственное прикосновение губ к губам.

— Сомневаюсь, что ты помнишь, из-за чего сегодня здесь собрались гости, — холодно ответила Джесс, сделав отчаянное усилие и заставив себя опомниться.

Ее ясные серые глаза превратились в куски льда. Она ответила Лоренцо не менее презрительным взглядом и насмешливо поджала полные губы.

— Сегодня празднуется Великий Поворот Часовых Стрелок. Брендан прекрасно знает, что в полночь ему исполнится тридцать и с молодостью будет покончено. Все должны были надеть то, что они носили десять лет назад, чтобы весь вечер можно было делать вид, будто…

— Думаешь, я этого не знаю? — бросил Лоренцо; от гнева его акцент усилился. — Можешь не объяснять то, что я понял и так! А если у меня и были какие-то сомнения, то достаточно было посмотреть на твои лохмотья!

— Лучше на себя посмотри! — сердито вздернув подбородок, огрызнулась молодая женщина.

Можно было не напоминать, что наряд Джесс сильно отличался от тех платьев, в которых ее привыкли видеть Лоренцо и все остальные. Десять лет назад ей было всего лишь четырнадцать, а тогда джинсы в обтяжку, белая майка-безрукавка и кожаная мотоциклетная куртка были ее идеалом выходной одежды.

Собираясь на день рожденья и выбирая костюм, Джесс думала, что это действительно будет забавно. Она взлохматила гладкие светлые волосы, уложив их в диком беспорядке, размалевала лицо гримом и сильно накрасила широко расставленные серые глаза, став намного моложе своего возраста. Джесс довольно улыбнулась. Едва ли кто-нибудь из коллег по работе в рекламном агентстве узнал бы в этом сорванце элегантную и уверенную в себе Джесс Ламберт.