Она скорее умерла бы или дала себя убить, чем созналась бы, чего ей стоила эта встреча. Лоренцо неторопливо кивнул и посмотрел в сторону комнаты, где его ждали другие, явно более приятные люди.

— Может, этот ужасный вечер еще удастся спасти.

— Тогда не смею удерживать!

Эта колкость заставила Лоренцо снова смерить ее непроницаемым взглядом и слегка улыбнуться.

— Честно говоря, моя дорогая Джесс, я искренне сомневаюсь, что любой твой поступок сможет еще раз причинить мне боль.

Неужели это так? — спросила себя Джесс, когда Лоренцо пошел по коридору, не удосужившись оглянуться. Неужели он действительно не испытывает к ней никаких чувств? Даже гнева, пылавшего на его лице во время их последней встречи, закончившейся катастрофой? Неужели теперь она так мало значила для Лоренцо, что он мог забыть о ней в мгновение ока? Что случилось с любовью, в которой он так красноречиво клялся, и со страстью, которую он не мог скрыть?

Все кончено, мрачно сказала она себе. Было и прошло, как будто не бывало вовсе. Но тогда почему ее чувства подхватил вихрь? Почему сердце сжимает мучительная боль, а под ложечкой сосет от тоски и досады? Оставалось молить Господа, чтобы тот даровал ей талант актрисы и не дал Лоренцо догадаться, как она несчастна. Чтобы она смогла довести этот вечер до конца и не распустить нюни.

Невозможно…

Как ни старалась, Джесс не могла избавиться от чувства, что Лоренцо рядом. Его тень постоянно маячила за плечом, куда ни пойди. Она пыталась разговаривать с людьми, но мысли мешались, пыталась что-нибудь съесть или выпить, однако в горле неизменно возникал комок, грозивший задушить ее.

В довершение беды, поведение Лоренцо вовсе не подтверждало его заявления о том, что он и думать забыл о ее существовании. Стоило Джесс посмотреть на другой конец комнаты, как она замечала напряженный взгляд черных глаз, следивший за каждым ее движением, каждой улыбкой, каждым сказанным ею словом.

В конце концов, она сбежала на кухню, признавшись себе в том, что гора грязной посуды — лишь предлог для бегства. Когда Джесс во второй раз наполнила раковину горячей водой, в кухню зашел Брендан.

— Ах, вот ты где! А я-то думал, куда девалась… Так что, я ошибся?

— Пригласив Лоренцо? А ты как думаешь? — Джесс бросила на него осуждающий взгляд. — Брендан, как ты мог?

— Значит, вы так и не помирились?

— Уж не за этим ли ты позвал его? Если так, ты не мог совершить большей ошибки. Все кончено, Брендан. Кончено много лет назад.

— Ты уверена? Он с радостью принял приглашение. Вот я и подумал, что…

— Говорят тебе, ты ошибся! — настойчиво и быстро ответила Джесс, стремясь не столько разубедить друга, сколько погасить затеплившуюся в ее глупом сердце слабую надежду. — Какие бы причины ни привели сюда Лоренцо, желание увидеть меня к ним не относится. Разве он похож на человека, который не спускает с меня глаз?

— Мне кажется, он похож на человека, который что-то задумал, — ответил Брендан и кивнул в сторону открытой двери.

Джесс неохотно посмотрела туда же и увидела прислонившуюся к стене высокую, мускулистую фигуру. Лоренцо с бокалом в руке увлеченно разговаривал с какой-то женщиной. Маленькая, пышнотелая, с длинными темными волосами, она была одета в форму медсестры; правда, юбку такой длины не одобрили бы ни в одной больнице.

— Если он что-то и задумал, это не имеет ко мне никакого отношения.

Несмотря на все усилия Джесс, в ее голосе прозвучала горечь.

Ее сводная сестра Кэти тоже была маленькой и темноволосой… Это воспоминание причинило Джесс боль. Лоренцо никогда не скрывал, что ему нравятся маленькие пышные брюнетки, и Джесс не могла понять, что его привлекало в ней самой.

— Ты уверена?

— Брендан, перестань! — взмолилась Джесс.

Это было невыносимо.

Едва она произнесла эти слова, как Лоренцо поднял голову и его глубоко посаженые глаза встретились с грустными серыми глазами Джесс. На какое-то короткое, мучительное мгновение их взгляды переплелись, и она вздрогнула. В глубине эбеновых глаз таилось жестокое равнодушие. Затем Лоренцо изобразил улыбку и насмешливо поднял бокал, заставив Джесс закусить губу. Нельзя было показывать, что ей больно.

Круто отвернувшись от Лоренцо и его собеседницы, Джесс плеснула в раковину жидкость для мытья посуды, причем сделала это чересчур порывисто.

— Лоренцо вовсе не собирается мириться, — сквозь зубы сказала она и яростно замигала, пытаясь справиться со слезами, которые жгли глаза. — Как ты не понимаешь?

Кого ты хочешь убедить? — с укоризной спросил внутренний голос. Джесс так задумалась, что не заметила ухода Брендана.

Неужели это правда? Неужели такое возможно? Неужели она настолько глупа, что все это время хранила надежду? Ох, Джесс, Джесс, какая же ты все-таки дура! Ненормальная, чокнутая!

Разве можно быть такой идиоткой? Ведь Лоренцо нисколько не скрывал от нее своих чувств — вернее, полного отсутствия оных. Неужели множество проведенных ею бессонных одиноких ночей, когда в ушах звучали жестокие прощальные слова, ничему ее не научило? Должно быть, она окончательно сошла с ума… если было с чего сходить.

Впрочем, тут обо всем догадалась бы даже совершенно безмозглая кретинка, сказала себе несчастная Джесс. Даже тогда, ослепленная любовью, она слышала в его голосе презрение и понимала, что возврата нет. Так почему же она смеет снова на что-то надеяться, несмотря на двухлетнее молчание и двухлетнее отсутствие, только подтвердившие сказанные Лоренцо прощальные слова?

— Если ты помоешь эту тарелку еще раз, с нее слезет рисунок.

Насмешливый голос Лоренцо раздался до того неожиданно, что Джесс вздрогнула, уронила тарелку, и та громко плюхнулась в раковину, подняв фонтан воды.

— Не смей подкрадываться ко мне!

— Я не подкрадывался. Что ты так подпрыгнула? Должно быть, совесть нечиста. Или грезишь наяву? Я прав, моя любовь? Судя по выражению лица, ты мечтаешь о каком-то мужчине, который тебе очень дорог.

— Ни о ком я не мечтаю! — возразила испуганная Джесс. Неужели он догадался? — И не называй меня «моя любовь»! Между нами давно все кончено!

— Значит, ты еще не забыла?

Сердце заныло от болезненных воспоминаний. Нежные объятия в темноте, теплый весенний вечер на Сицилии, ее голова лежит на сильной мужской груди, а голос с легким акцентом шепчет слова, полные едва сдерживаемого желания…

— О да, помню. Как и другие твои уроки, — ядовито ответила Джесс. — Можешь поверить, я не забуду их никогда. Я… Что ты делаешь?

Девушка отпрянула, когда Лоренцо подошел вплотную и протянул руку к ее лицу.

Ее инстинктивный страх заставил Скарабелли прищуриться и саркастически улыбнуться.