А. А. ФОРМОЗОВ

ПАМЯТНИКИ ПЕРВОБЫТНОГО ИСКУССТВА

НА ТЕРРИТОРИИ СССР

*

Издание второе,

дополненное и переработанное

Ответственный редактор

доктор исторических наук Н. Я. МЕРПЕРТ

На первой странице обложки — наскальные гравировки в урочище Каменная могила под Мелитополем

© Издательство «Наука», 1980 г.

ВВЕДЕНИЕ

За последние годы заметно возрос интерес к археологии. Разумеется, и раньше широкая публика проявляла любопытство к раскопкам египетских пирамид или скифских курганов. Но сейчас интерес стал глубже. Теперь читателя привлекает уже не блеск золота. Современник и участник великих исторических событий, обеспокоенный будущим нашей планеты, хочет понять, что пережили люди в прошлом, «что случилось в истории» (так назвал одну из своих книг английский археолог Гордон Чайлд). Для этого недостаточно прочесть какие-нибудь очерки о XIX в.; необходимо получить представление обо всем трудном и долгом пути человечества. И первое слово принадлежит здесь археологам.

Но о чем же они должны рассказать? О кремневых скребках и костяных иглах? О переселениях древних племен? Слишком далеки такие темы от сегодняшнего мира. Но есть другой круг тем, связанный с духовной жизнью, с вопросами, волнующими нас поныне. О нем и следует говорить, выдвигая на передний план общее между поколениями правнуков и праотцов, а не разделяющее их.

Это очень и очень непросто. Раскопав десятки стоянок и курганов, перевернув тысячи кубометров земли, мы можем ни на йоту не приблизиться к цели. Через наши руки пройдут миллионы черепков, сотни каменных и бронзовых орудий и украшений. Научная обработка находок займет многие месяцы: надо реставрировать разбитые сосуды, классифицировать и описать коллекции. Рано или поздно все это пригодится, но в идеологии наших предков так мы никогда не разберемся. Нельзя судить о ней по уровню материальной культуры. Прямого соответствия тут нет. Этнографов поразила сложность мировоззрения аборигенов Австралии, не знакомых с металлом, земледелием и скотоводством, не пользовавшихся луком со стрелами и глиняной посудой.

Поэтому, не пренебрегая остатками древнего быта, обыденностью былых веков, нужно искать то, что сохранилось от творчества наших предков. Легче всего это было бы сделать в Египте и Двуречье. Там в пыли тысячелетий, кроме черепков, попадаются обрывки папирусов и обломки глиняных табличек с клинописью. Если текст будет прочтен, зазвучит речь давно умерших людей. Но не каждый папирус и не каждая табличка приоткрывает завесу над скрытым для нас миром. «Дом Идин-еа у Идин-еа владельца дома Или-уннена за наемную плату на один год нанял… Один сикль 15 ше серебра Или-Уннена Идин-еа серебро отвесит». «39 талантов 50 мин шерсти в городе Сианур-матип, 27 талантов 10 мин шерсти в городе Акшак, 5 талантов 20 мин в городе Ишкун-еа, 4 таланта…»{1} К чему нам эти клинописные документы вавилонских купцов начала II тыс. до н. э.?

Но вот среди квитанций и списков товаров мелькнуло что-то иное. Это не нудное бормотание какого-то торговца, сорок веков назад перебиравшего свои богатства в краю, где нам вряд ли доведется побывать, и не подозревавшего не то что о ракетах и телевизорах, но даже о железе. Это не заклинания жреца смешных богов с коровьими головами. Это голос Человека, поэта, мыслителя:

Скажи мне, друг мой, скажи мне, друг мой,

Скажи мне закон земли, который ты знаешь.

Не скажу я, друг мой, не скажу я.

Если бы закон земли сказал я,

Сел бы ты тогда и заплакал{2}.

Эпос о Гильгамеше, «о все видавшем», откуда взяты эти строки, сложился в Месопотамии по меньшей мере в конце III тыс. до н. э.

«Нет праведных, и земля предоставлена творящим беззаконие… Человек таит лицо свое от братьев своих…Сердца черствы, бессердечен человек, на которого хотят опереться… Грех поражает землю, и нет ему конца… Смерть стоит передо мною подобно выздоровлению»{3}, — говорится в «Беседе разочарованного со своим духом», восходящей, по мнению египтологов, к рубежу Древнего и Среднего царства, т. е. опять же к концу III тыс. до н. э.

«Подымись на холмы разрушенных городов. Пройдись по развалинам древности и посмотри на черепа людей, живших раньше и после. Кто из них был владыкой зла, а кто из них был владыкой добра?»{4} — вопрошает безымянный автор «Диалога господина и раба о смысле жизни» — сочинения эпохи Хаммурапи, первой половины II тыс. до н. э.

Не жалко было бы потратить годы в песках Египта и Ирака, и зато найти при раскопках такие тексты.

Но район, где возможны открытия библиотек из глины и папируса очень мал, а письменный период истории в 350 раз короче бесписьменного. Удастся ли нам, советским археологам, узнать что-нибудь о духовной культуре племен, обитавших на территории СССР в дни расцвета цивилизаций Египта и Двуречья? Ведь даже в этих странах на долю археологов приходятся горы обыденности и жалкие крохи, характеризующие творчество прошлого, а наше положение еще тяжелее. И все же оно не безнадежно. Отсутствующие литературные источники могут заменить памятники искусства. Они обнаружены в Сибири и на Дону, в Средней Азии и на Кавказе, в Карелии и на Украине. Одни памятники датируются III–II тыс. до н. э., другие — еще более ранним, палеолитическим и мезолитическим, временем.

Ценность любой гравюры на кости или фигурки из камня велика, но число таких предметов на четыре десятка тысячелетий первобытной истории ничтожно, в особенности, если вспомнить о количестве произведений архитектуры, живописи и графики, оставленных последними двумя тысячелетиями. Целые области художественного творчества погибли почти бесследно. Всего в семи торфяниках сохранились деревянные скульптуры. В большинстве стоянок дерево истлело начисто. Так же исчезли ткани, кожаные, плетеные и берестяные изделия, когда-то богато украшенные.

И другие материалы не восполнят эти пробелы, ибо каждый вид искусства живет своей особой жизнью. На плитах крымских погребальных каменных ящиков III тыс. до н. э. красками нанесены геометрические узоры коврового типа (рис. 27). На лепных горшках из тех же могил такой орнамент никогда не встречается. На поселениях трипольской культуры[1] IV–III тыс. до н. э. в