Сидя за металлическим столом допросной комнаты и глядя на свое отражение в зеркалах, я видела только уставшую и изнуренную длительным допросом девушку: вот уже который день я доказывала свою невиновность новому дознавателю.

До остервенения раздражающий своим спокойствием, насмешливый голос мужчины с каждой секундой злил меня все сильнее.

Я перестала получать удовольствие от общения с этим надменным циничным Стражем после первых десяти минут, даже его сексуальный голос с легкой хрипотцой не спасал его…

Да-да, я уже битых два часа рассказывала этому дотошному блондину о событиях прошедших дней.

Два! Долбаных! Часа!!!

Я металла молнии глазами в этого до безумия спокойного и сдержанного блондина в надежде, что он наконец-то соизволит меня выпустить из этого гнезда порядка и занудной бюрократии.

Весьма молодой мужчина с короткими пепельными волосами, смуглой кожей и пронзительными глазами цвета платины, томно смотрел на меня из-под густых чёрных ресниц, словно пронизывая насквозь.

Меня уже перестала по-девичьи смущать и будоражить его лёгкая небрежная небритость.

Всё в нем настолько гармонировало и притягивало взор, что я злилась ещё больше. Стоит тут такой идеальный, а я сиди оправдывайся, что отступников в глаза знать не знаю!

– На каком основании Вы меня здесь удерживаете?

– Я разве применяю силу? – снисходительно улыбнувшись, уточнил Дэниэль, сидя на краю стола.

Вот уже в четвертый раз мне устраивали допрос с пристрастием.

Да этот дознаватель издевается! Я понимаю, что Стражи должны докопаться до истины, но это уже перебор…

То, как я оказалась в центре событий в торговом центре, где какой-то психованный молодой колдун, сколотивший банду из своих приспешников, вдруг решился отыграться на невинных людях, было неясно даже мне самой.

В тот день я не просто случайно оказалась в центре сговора, но и уговорила одного из его приспешников сдать своего господина.

Однако вместо благодарности получила допросы со стороны Стражей.

Я действительно смогла заставить подручного одного из террористов выдать мне не только всю информацию, но и детонатор. Видимо, я могу быть весьма убедительна. Неплохое качество для детектива, не правда ли?

Я хмыкнула.

Меня – Николь Робертсон – сертифицированного детектива и поисковика, удерживают насильно в допросной Стражи. Нонсенс!

Я нервно теребила прядь волос огненно-рыжего цвета, наматывая ее на палец. Волосы аккуратными волнами ниспадали с плеч, доставая до лопаток. Именно с распущенными волосами я чувствовала себя по большей степени в безопасности.

– Выпусти меня отсюда! Я всё рассказала. Длительное удержание в помещении можно расценивать как похищение! Или как ограничение свободы. Незаконное, попрошу заметить.

– Я тебя не держу, – пожал плечами Дэниэль, который стоял, облокотившись пятой точкой на железный стол, сложив руки на груди, и буравил меня взглядом пронзительно светлых глаз.

Под облегающей тёмно-синей экипировкой Стража угадывался рельефный торс. Бластер и клинки на поясе весело поигрывали в тусклом свете лампы. Стройное телосложение кричало о том, что его владелец завсегдатай спортивного зала, а о многочисленных тренировках с железом говорили его крепкие сильные руки.

Я резко вскочила со стула, гневно глядя на блондина, пытаясь этим взглядом передать всё моё негодование.

Стул, опрокинувшись, с грохотом повалился на пол, а я уже стремительно направлялась к двери.

Подёргала ручку, потянула дверь на себя, но… Точно помню, что дверь закрывалась от себя, когда мы вошли в допросную. Значит, тянуть её надо в свою сторону.

Заперто!

– И вообще, если ты не можешь отличить мирного жителя с искренним желанием помочь кому-то и спасти невинных людей от колдунов-террористов, то грош цена такому разведчику, – съязвила я, надеясь задеть его профессиональное самолюбие.

Дэниэль лишь понимающе улыбнулся и кивнул, чем разозлил меня ещё больше. Он точно издевается!

Я имела право на негодование: уже два часа я сидела в прохладном допросном кабинете, словно попугай повторяя одно и то же.

Не удивлюсь, если по ту сторону зеркал надо мною смеялись его коллеги.

Дэниэль спокойно смотрел за моими действиями, пока я боролась с проклятой дверью.

– Я буду жаловаться! – привела я последний аргумент, оставляя сражение с единственным выходом отсюда, и вздохнула, судорожно раздумывая, как все таки должна открываться эта чертова дверь.

– Да? Звони, жалуйся, – с явным интересом отозвался мужчина, и протянул мне свой смартфон, предварительно сняв с экрана блокировку.

Я недоверчиво покосилась на средство связи с внешним миром и подумала: "Почему бы и да?"

– Номер давай, кому жаловаться, – фыркнула я, бодро прошагав к дознавателю и выхватив у него из рук аппарат.

Мужчина лишь снисходительно улыбнулся и продиктовал номер, очень похожий на общий номер Управления.

"Так даже лучше, – подумала я, -попрошу соединить с отделом по расследованию внутренних дел в Управлении".

Когда оператор соединил меня с нужным человеком, я представилась, а затем и выложила суть.

– Кхм-кхм, – закашлялся мужчина на том конце телефона и, явно смущённый моим звонком, поспешил ответить:

– Мисс Робертсон, мы приносим Вам свои извинения, но глава разведывательного подразделения господин Дэниэль Ризекилл находится в составе высшего руководства Управления. Мы уверены, что все основания для Вашего удержания у него имеются.

Я растерянно бросила трубку, не прощаясь, и перевела полный негодования взгляд на ухмыляющегося блондина.

– Издеваешься?! Давай номер начальства своего.

Он с улыбкой продиктовал следующий номер.

На этот раз я, прежде чем выложить все, как на духу, решила сначала уточнить, является ли мой оппонент вышестоящим руководством в Управлении.

Всё это время мои щёки пылали праведным огнем, меня бросало то в жар, то в холод.

И я нетерпеливо отбивала каблуками гневный ритм.

– Николь, послушайте. Дэниэль – глава разведподразделения и дознания. А это значит, что все основания для Вашего удержания у него есть. Советую договориться с ним и ответить на все его вопросы честно и с душой.

– Вот как, – выдохнула я задумчиво, услышав схожий ответ, и поспешно попрощалась.

Сбросив вызов, я посмотрела на разведчика-дознавателя со всей злостью, которая меня наполняла.