Чем больше спишь, тем меньше высыпаешься.

Я ощутила странный запах – то ли сырой земли,то ли мокрой травы, удивилась сквозь сон, чихнула и открыла глаза. Взгляднаткнулся на цветы, веером уложенные на моей груди. Сначала я удивилась ирешила, что все еще нахожусь в объятиях Морфея, потом попыталась пошевелитьногой, но не смогла и притихла. В комнате царит холодный полумрак, мое тело,накрытое шелковым покрывалом, отказывается мне повиноваться, руки аккуратносложены на груди, и повсюду, куда ни кинь взгляд, разбросаны бордовые розы. Яумерла! Едва эта ужасная мысль посетила мою голову, как я заорала:

– Помогите, убивают!

Послышались шум, сопение. Ноги будтоосвободились от оков, я села и перевела дух. Так, я в своей спальне, в новомдоме в Мопсине, куда мы не так давно переехали всей семьей. Коттедж еще даже необставлен до конца. Вчера я купила новые занавески, а к ним в придачу вмагазине дали покрывало. Вообще говоря, я планировала украсить этим комплектомкомнату Лизы, но она, увидев чудесные розовые гардины, возмутилась:

– Да ты что, Лампа! Я, по-твоему, придурочнаяБарби?

– При чем тут Барби? Посмотри, какиесимпатичные шторы, – попыталась я уговорить капризницу.

– Ни за что! – отрезала Лизавета. – Скорееумру, чем поселюсь в комнате, оформленной, как гробик для кролика.

Я тяжело вздохнула и отправилась к Кирюшке.

– Милый, – заворковала я, – ты утром оченьрано просыпаешься.

– Конечно. А все потому, что солнце бьет прямов глаза, – тут же попался на крючок подросток. – Когда мы наконец купим жалюзи?

– Я как раз отхватила великолепные занавески.Давай повесим? – заискивающе заулыбалась я. – Кстати, к ним прилагается весьмасимпатичный... э... плед. Тебе понравится.

– Супер! – оживился Кирюша.

– Иди, попей чаю, а я тут все устрою, –коварно предложила я.

– Нет, – заартачился Кирилл, – тебе лучше настремянку не лазить, я сам. Где шторы?

Делать нечего, пришлось показать приобретение.

– Ты собралась водрузить ЭТО на мои окошки? –в ужасе осведомился мальчик. – Только через мой труп! Никогда! Вдруг ко мнегости придут? Хуже той жути, которую ты приволокла, только майка счеловеком-пауком, купленная кем-то в припадке маразма в августе.

Мне стало обидно:

– Футболку купила я, на распродаже!

– Правда? – округлил глаза Кирюша. – Совсемзабыл. Но все равно, лучше смерть, чем розовые тряпки в моей комнате.

Прижав к груди пакет с покупками, я потрусилав спальню Юлечки и Сережки и с разочарованием поняла: у них слишком большиеокна. По той же причине гардины не удалось пристроить ни в Вовкиной комнате, нив Катюшиной. Оставалось только украсить собственную норку. Если честно, я нелюблю цвет молочного поросенка, больного краснухой, предпочитаюбежево-персиковую гамму, но не выбрасывать же комплект!

Весь вчерашний вечер я пришивала колечки, апотом, балансируя на стремянке, цепляла их при помощи «крокодильчиков» ккарнизу. Процесс затянулся за полночь, я устала и поленилась полностьюрасстелить постель, просто заползла под новое шелковое покрывало и мирнозаснула, а в спальню проник холод из распахнутого окна – на улице сентябрь,днем вроде тепло, но ночью столбик термометра стремительно опускается.Пошевелиться же я сейчас не могла из-за мопсов, которые устроились спатьрядышком. Если в вашем доме есть собака, которая беззастенчиво дрыхнет вхозяйской постели, то вы знаете, каким тяжелым становится даже крохотнаячихуа-хуа, когда она сладко похрапывает. Муля, Феня, Капа и Ада сдавили меня,несчастную, со всех сторон!

Ну и что должен подумать разумный человек,очнувшись недвижимым в холодном помещении, накрытый скользким шелковымпокрывалом, да еще заваленный свежесрезанными розами? У вас есть варианты? Уменя нашелся только один.

Я сбросила розы и потрясла головой. Откуда вмоей спальне цветы?

Дверь скрипнула, в щель влезла голова Лизы.

– Ты чего кричишь?

– Чуть с ума не сошла от ужаса, – призналасья. – Очнулась, заваленная венками, и подумала, что умерла и лежу в гробу.

– С тобой невозможно иметь дело! – неожиданноразозлилась девочка. – Тут живые цветы, а не искусственные венки. Не пихайся,поосторожней!

Последние слова относились к Кирюше, которыйбесцеремонно втолкнул ее в мою спальню, вошел следом и радостно спросил:

– Лампе понравилось?

– Нет, – сердито ответила Лиза. – Она решила,что ее хоронить собрались.

– Так это ваша работа! – осенило меня. – Нуспасибо!

– Пожалуйста, – фыркнула Елизавета и убежала.

– Что за идея пришла вам в голову? –накинулась я на Кирюшу. – Я чуть инфаркт не заработала, посчитав себяпокойницей!

Кира нахмурился, молча пошел к двери,обернулся и сказал:

– Знаешь, Лампа, ты странный человек. Сначалажалуешься на отсутствие романтики и внимания с нашей стороны, а когда мы о тебезаботимся, выражаешь недовольство.

– Я не просила засыпать себя розами! – сталаоправдываться я. – Если вы хотели подарить мне цветы, отчего не преподнесли ихв виде обычного букета?

– Послушай, – заворчал Кирюша, – у тебя беда спамятью. Мы в понедельник вечером вместе смотрели кино... Припоминаешь?

Я кивнула. Действительно, в понедельник послепрограммы «Время» я легла в своей комнате и мирно читала журнал. Спокойныйотдых был прерван появлением детей, которые стали настойчиво звать меняпосмотреть новый фильм. Я не большая любительница продукции Голливуда, нообижать ребят не хотелось, поэтому поплелась в гостиную, плюхнулась в кресло иуставилась в экран. Актеры стреляли, спасали Америку от террористов, а я думалао своем.

– Тебе так захотелось цветов! – продолжалКирюша.

– Мне? – поразилась я.

– Ну да, – кивнул он. – В самом конце фильмаглавная героиня просыпается в кровати, вся заваленная орхидеями. Мы с Лизкойзаржали, а ты пробормотала: «Ничего вы не понимаете. Это же великолепно, когдавстречается мужчина, готовый на столь романтический поступок».

Я еще больше изумилась.