Национальный Заповедник Биг-Сайпрес

К западу от Майами, Флорида

Полночь

Лунный свет серебрил ветви кипарисов, отбрасывая скрюченные тени и превращая стволы в ужасающие очертания людоедов из детских кошмаров. Но кровь, образовавшая на грязи геометрические узоры, никак не была порождением детского ужаса, а очень даже реальным подтверждением жестокого нападения.

Ругаясь сквозь зубы, Итан обошел подвергшуюся нападению пантеру — уже шестую за последние две недели — в то же время не прекращая всматриваться в холодный зимний мрак, ища хотя бы намек на неизвестного хищника, который это сделал. Он услышал крики боли животного, патрулируя на расстоянии больше чем в одну милю и, не медля, бросился бежать, так быстро, как только мог, но нападавшего уже скрыла зимняя ночь.

По крайней мере, с этой пантерой он успел вовремя. Эта кошка все еще жива.

Так как раненная пантера, будучи крупным самцом, приподняла свою голову и зарычала, Итан обнажил свои зубы, опережая вызов кошки собственным предупреждающим рыком.

— Мне жаль, мой друг, я знаю, что тебе больно, — сказал он, изменив свой голос на низкий рокот самца-альфы, утверждая свое превосходство над членом стаи. — Но если ты не позволишь мне подойти достаточно близко, чтобы я смог тебе помочь, мы окажемся перед необходимостью действовать в установленном порядке, применив укол транквилизатора.

Приподняв голову, он снова ощутил витавший в воздухе запах, напомнивший ему аромат, который обрушился на него, когда Итан только приблизился к этому участку леса. Его чувства оборотня были сверхъестественно остры, так что даже в своей человеческой форме Итан мог учуять след этого запаха. Он отличался от любого, присущего членам его прайда, но в то же время почему-то был странно знакомым.

Лежавшая на земле кошка снова зарычала, на этот раз более слабо. На боках и животе блестели рваные когтями глубокие темно-красные пятна, казавшиеся черными в лунном свете.

Итан в последний раз оглянулся вокруг и опустился на колени рядом со зверем.

— Похоже, что ублюдок, который сделал это с тобой, ушел. Так что позволь подойти к тебе тому, кто может помочь.

Пантера обнажила свои зубы, вызывающе зарычав в последний раз перед тем, как Итан обхватил ее лицо руками и посмотрел в глаза. Он мысленно коснулся сознания пантеры, приглушая боль, от которой страдало животное и одновременно посылая простую мысль: Брат из прайда. Альфа. Помогу тебе.

Поднимая тяжелое тело на руки, осторожно, чтобы не двинуть пантеру больше, чем нужно, он мрачное пообещал.

— Я достану его для тебя, друг. Верь мне, он заплатит.

Атлантида

Утро следующего дня

Мари стояла на изумрудно-зеленой траве и как завороженная смотрела на белый мраморный храм, инкрустированный нефритом, сапфирами и аметистами. Она старалась запомнить его, хотя более трехсот лет каждый день жила и трудилась в нем. Мари хотела выжечь его изображение в своем сердце, на тот случай — абсолютно невозможный случай, напомнила она себе — если никогда больше его не увидит.

Ее храм. Ее священная обязанность.

Обязанность, которую она покидает.

Ее дыхание ускорилось, и в горле встал ком величиной с один из ее любимых морских сапфиров.

— Эрин, я …

Рядом стоявшая Эрин вздохнула и покачала головой. Ее золотые локоны засияли в лучах магического солнца. Это солнце заменяло настоящее, которое никогда не осмеливалось проникнуть так далеко в морские глубины. Эрин стояла, уперев руки в бока, странный человеческий жест, поза, которую обычно принимали она и возлюбленная принца Конлана, Райли, когда бывали раздражены.

Люди. Мари все еще поражалась тому, что у нее две человеческие подруги, а ведь до Райли более одиннадцати тысяч лет в Атлантиду не ступала нога человека.

− Больше ни слова, Мари, — твердо сказала Эрин, притопывая ногой в притворном нетерпении. — Мы не будем еще раз повторять мои обязанности в храме. Будучи Верховной Девой Нереид более трехсот лет, не кажется ли тебе, что пришло время взять отпуск?

− Но лорд Джастис …

Эрин застыла, игривость сошла с лица.

— Никто не желает найти его сильнее нас с Вэном, Мари. Ты же знаешь, что Конлан, Вэн и все остальные воины только и делают, что занимаются поисками Джастиса с тех пор как он … с тех пор как он …

Голос Эрин затих, было заметно, какие усилия она прилагает, чтобы контролировать свои эмоции.

— Он пожертвовал собой, чтобы спасти меня от этого чудовища. Спасти Вэна и меня. Мы никогда не сдадимся.

Мари обняла девушку, которая была меньше нее ростом, вознося очередную безмолвную молитву, чтобы лорд Джастис был жив. Узнав шокирующую правду о том, что он приходится сводным братом Принцу Конлану и Лорду Мстителю, Лорд Джастис предложил богине вампиров Анубизе свою жизнь в обмен на жизнь своего брата. Мари много раз слышала рассказ об этом, но все еще не могла постигнуть, какую храбрость надо иметь, чтобы добровольно отдать себя на милость богине Хаоса.

Особенно прекрасно зная о семи годах, проведенных Конланом в руках Анубизы.

Эрин сделала глубокий вдох и отступила из объятий Мари.

— Но жизнь продолжается. Она всегда продолжается. Женщины все еще приходят в храм с просьбами о помощи, с беременностью и родами, и хоть я и не обученная в храме акушерка, камни дают мне исцеляющую силу, чтобы помогать им.

Мари улыбнулась над этим преуменьшением.

— Ты — наша певчая драгоценных камней, Эрин. Ты поешь исцеляющую силу камней нашим женщинам и малышам. Ты исцелила Райли и будущего наследника трона Атлантиды. Не надо недооценивать свой дар.

− Я не недооцениваю его, иначе никогда бы на это не согласилась. Ответственность за нерожденных детей Атлантиды очень велика, слишком велика для одной ведьмы, — ответила Эрин. — Или, по крайней мере, была бы велика, если бы ты лично не обучала меня. Ты окружила меня очень опытными храмовыми помощниками и лично наблюдала, как я использовала дар, чтобы нести исцеление и мир женщинам на сносях.

Мари снедало желание навестить своего брата Бастиена и познакомиться с его любимой Кэтрин, но она все еще волновалась.

— Я чувствую себя так, будто оставляю свои обязанности в то время, когда все в Атлантиде должны объединиться и действовать сообща.

Взгляд синих глаз Эрин смягчился.

— Я знаю. Но ты заслуживаешь это время, Мари. Ведь твой брат и Джастис были очень близки, не так ли?