На исходе октября вокруг свирепствовали суровые снежные ветры, наполняя завыванием ночь, нависшую над бескрайними просторами Южной Шотландии. Стихия словно совершала обряд торжественного возмездия, наваливая огромные сугробы перед большим помещичьим домом в Кричфилде.

Верхние этажи здания казались совершенно темными, потому что каждый оконный проем с декоративным балкончиком закрывали плотные ставни для защиты от леденящих порывов вьюги. Но на самом нижнем этаже через застекленные высокие окна пробивались яркие потоки света, в котором сияли падающие снежные хлопья.

В просторном зале, располагавшемся на первом этаже, под заунывные звуки волынки весело кружились танцующие пары.

Мэри Кейт Макферсон громко рассмеялась, когда ее партнер, молодой светловолосый Кеннот Гиллеспи, чуть не упал, завершая высокий прыжок с поворотом в воздухе.

— Дорогая, разве вам не нравится, как я танцую? — решительно поинтересовался Гиллеспи, широко и открыто улыбаясь.

— Ну что вы, сэр, — отозвалась Кейт, не прерывая очередного па. — Столь грандиозные выкрутасы и плавное скольжение должны непременно вызывать зависть у всех присутствующих джентльменов.

— Вы серьезно?

Новая фигура танца разлучила их, прежде чем Кеннот успел сказать своей очаровательной партнерше нечто большее.

Мэри испытывала сейчас истинное наслаждение. Ее тело облегало любимое платье из восхитительного флорентийского шелка; его шафрановый цвет прекрасно гармонировал с золотистыми кудряшками и широко распахнутыми карими глазами. Черные нарядные кружева окаймляли узкий корсаж и обрамляли изящную белую шею. На лице лежал тонкий слой крема, издающего аромат роз. Подол платья, вместо того чтобы вздыматься над фижмами, плавно ниспадал вниз; его украшали гладкие складки, изящно взвивавшиеся над миниатюрными шелковыми туфельками.

Мэри всегда наслаждалась вечеринками подобного рода. Кроме того, Кричфилд блистал новизной и доставлял удовольствие необычностью атмосферы, царившей под его сводами.

Кейт, горянке по натуре, воспитанной в духе привычек и традиций жителей горной Шотландии, до недавнего времени не разрешали увлекаться светскими развлечениями и ограничивали жизнь кругом домашних интересов. Правда, иногда ей позволяли посещать знакомых, дома которых находились неподалеку вверх или вниз по течению реки Спай. В конце концов ее отец уступил настойчивым просьбам сестры — Сары, леди Аберфойл из Эдинбурга — и дал согласие на визиты к другим родственникам.

На первых балах и вечеринках Кейт очень стеснялась, словно сомневалась в правильности собственных поступков. Ее спутники, кстати, состоящие с ней в близком родстве, следили за ней довольно пристально и разрешали общаться лишь с теми молодыми людьми, в которых были совершенно уверены. Словом, делалось все возможное, чтобы поведение Мэри не выходило за рамки общепринятых правил.

В Кричфилде Кейт не только еще больше отдалилась от дома — по сравнению с прежними временами, — но и стала вести себя менее скованно.

Имение располагалось значительно южнее Эдинбурга, почти у самой границы. Здесь жили ее тетя и дядя. Они относились к Мэри с большой привязанностью и дарили ей намного больше тепла и ласки, чем другие родственники, поэтому постарались предоставить своей гостье почти полную свободу и не наделили ее строгими соглядатаями для выездов на балы и вечеринки.

В результате всего этого — еще до наступления сегодняшнего вечера — Кейт по-настоящему ощутила пьянящую силу собственной красоты и поняла, что у нее появились постоянные поклонники.

Кеннот Гиллеспи выделялся среди прочих молодых людей своим ростом и удивительной привлекательностью. Все, кто видел этого юношу впервые, отмечали его жизнерадостность и веселое расположение духа. Отец Кеннота являлся советником короля Иакова. Этот факт позволял Гиллеспи производить впечатление на окружающих не только своим внешним лоском и обликом, но и изящными манерами, которые были присущи лишь тем, кто постоянно присутствовал на различных церемониях при королевском дворе. Более того, он в совершенстве владел искусством обольщения и мог вскружить голову той или иной привлекательной особе.

Кейт еще до приезда в Кричфилд приходилось встречаться с Кеннотом на вечеринках и приемах типа сегодняшнего. Хотя он всегда испытывал к ней вежливый и сдержанный интерес, повода для более тесного знакомства не возникало. Мэри прошлась с Гиллеспи уже в двух турах, когда тот наконец решился предложить ей исполнить с ним старинный итало-французский танец. Это окончательно убедило Кейт, что она небезразлична ему. Да и само приглашение льстило ее юной натуре. Словом, не возникало никаких причин, чтобы отказать Кенноту.

Начавшийся иностранный танец заставил Мэри применять больше акробатических навыков, чем грациозности. Но зато он давал возможность любому танцору показать свое искусство и ловкость, похвалиться умением владеть собственным телом.

Кейт внезапно ощутила дрожь в ногах и явную нехватку воздуха для нормального дыхания, когда Гиллеспи, крепко сжав девичьи бедра сильными руками, высоко поднял ее над головой. В этот миг она вспомнила об историях, которые ей приходилось слышать от опытных людей, о сломанных конечностях в результате диких подскакиваний, перебежек и небезопасных поворотов, составляющих элементы этого стремительного танца. Не успела Мэри припомнить всех жутких подробностей, как ее ноги снова коснулись пола. Последующие фигуры включали весьма трудный поворот «спина к спине». Едва танцующие достигли этой позиции, оглушительный шум, исходивший от центральной массивной двери, прервал разгоревшееся веселье и перекрыл музыкальное сопровождение.

Огромные дубовые створки распахнулись во всю ширь, и на пороге появились четверо мужчин, одетых для верховой езды. Прибывшие притопывали ногами и счищали снег со своих пышных меховых шуб под звуки приветствий и радостных восклицаний. Из толпы раздавались отдельные пронзительные выкрики и громкий хохот.

Внезапно через парадную дверь в помещение ворвался порыв ледяного ветра, и слуги бросились туда, дабы привести все в порядок и заодно присмотреть за лошадьми приехавших.

Музыканты и танцующие пары застыли, с любопытством рассматривая заснеженных с ног до головы людей.

— Сэр, вы знакомы с ними?

— Да, дорогая, — ответил Гиллеспи, не отрывая глаз от прибывшей четверки, которую к этому моменту окружала толпа весельчаков. Небрежный тон Кеннота явно противоречил той настороженности, что читалась в его взоре. — Впрочем, я знаю только двоих. Высокий темноволосый мужчина с густыми бровями — это житель приграничной полосы сэр Адам Дуглас из Торнери. Кстати, он близкий друг короля. А тот тучный джентльмен, бросившийся приветствовать его, — сэр Вильям Макгори. Вот только мне непонятно, каким образом Дуглас оказался здесь, в Кричфилде. Кажется, он должен находиться в Англии.