Макферсон выпрямился и молча метнул на дочь яростный взгляд. Кейт в смятении задохнулась, осознав, что его терпению пришел конец. Но было уже поздно раскаиваться. Она отступила назад, пытаясь как-то смягчить обстановку.

— Прошу простить меня, папа. Мне действительно не следовало говорить с тобой в таком тоне.

— Нет, девочка моя, теперь твои извинения ни к чему. Сходи-ка лучше за подходящим к случаю прутиком, — довольно спокойно проговорил Дункан, отчетливо выделяя интонацией каждое слово.

— Папа, я…

— Помолчи! — громыхнул он, почти задыхаясь от внезапного приступа гнева. — Ты не смеешь дерзить мне, негодница! Сейчас ты получишь за все сполна! Видела человека только один раз — и уже несешь всякую чепуху в его адрес!.. Я не желаю терпеть твои выходки! — Дункан указал на дверь. — Иди и принеси хороший прут!

Тяжело вздыхая и сокрушенно покачивая головой, Кейт исполнила приказ отца.

Когда она с покорным видом протянула ему орудие наказания, Дункан бросил прут в камин. На этот раз так далеко дело не зашло. Он просто получил моральное удовлетворение и сразу успокоился.

— Ладно, будем считать, что сделка состоялась, — уже более миролюбиво произнес Макферсон. — Так вот, сэр Адам приедет завтра, чтобы обо всем переговорить с тобой лично. Ты по этому случаю принарядишься и умеришь свой нрав, хотя… Словом, соблюдай приличия и… давай покончим с неповиновением. Надеюсь, девочка, тебе все ясно?

— Да, — прошептала Мэри, но в душе решила оставаться непоколебимой и не идти ни на какие уступки.

Итак, намерения отца полностью определились. Теперь абсолютно ясно, что он не станет колебаться при выборе средств для достижения намеченной цели. Правда, Дункан не считался жестоким человеком, но зато обладал невероятным упрямством. Кейт прекрасно понимала, что ее упорство — особенно в данном случае — ничто по сравнению со стремлениями главы семьи.

Она вытерла набежавшие слезы тыльной стороной ладони, но этот жест не вызвал у отца ни капли сострадания. Он отослал ее спать, оставив без ужина, как обычно поступал во времена детства, когда дочь ухитрялась в чем-то провиниться. Откровенно говоря, Дункан был довольно мягок и проявлял некоторую терпимость к дерзким выходкам Мэри. Другой бы на его месте принял более радикальные меры.

Кейт очень хорошо понимала и соглашалась с мнением отца, что в ее поведении довольно часто появляются моменты, о которых потом приходится горько сожалеть. Например, с языка запросто срываются оскорбительные для собеседника слова. Но в таких случаях она никогда не пыталась увиливать от заслуженного наказания. А вот сегодня…

Мэри знала, что до глубины души разочаровала отца, даже шокировала его. Он, скорее всего, ожидал от нее проявления дикого восторга. «Да, другая девушка, будучи на моем месте, просто подпрыгнула бы до небес, — подумала Кейт. — Ведь каждая юная особа, обладающая здравым умом, придала бы больше значения общественному положению и богатству сэра Дугласа, нежели такой незначительной мелочи, что ее принуждают жить в приграничье да еще под пятой высокомерного и надменного мужа». Но она не относилась к разряду таких девушек. Кейт свято верила в божественное начало брачного союза и не желала находиться рядом с таким человеком, который закабалит ее и будет обходиться с ней, словно она представляет собой его личное имущество.

Добравшись до своей спальни, Мэри упала на кровать и с головой погрузилась в океан тягостных раздумий. Как же ей выпутаться из этой неприятной истории? Можно ли избежать ненавистного ей обручения с сэром Дугласом? Но на ум ничего не приходило, и вскоре она уснула, обиженно всхлипывая во сне.

Существовал единственный способ раз и навсегда покончить со всеми неприятностями, свалившимися, как снег, на бедную голову Мэри, — обратиться к здравому рассудку сэра Адама. Но обладает ли он таковым?

* * *

Утром Кейт поняла, что ей все равно придется заканчивать нелегкий разговор с отцом по поводу предстоящего замужества. Настроение упало, но ничего не поделаешь.

Она привела себя в порядок, чтобы Дункан не сделал замечания и не ворчал насчет неряшливости некоторых молодых особ. Для этого Мэри гладко зачесала волосы вверх, а на прическу набросила изящную кружевную сетку, надела красивое платье, подол которого портниха расшила малиновыми и желтыми розами с зелеными стеблями и листьями.

— Доброе утро, милая, — поздоровался с ней отец, заметив Кейт при входе в гостиную. — Кажется, прямо с утра все складывается прекрасно. По-моему, нам сегодня предстоит попировать и отведать чего-нибудь вкусненького. Готов спорить, что у тебя неплохой аппетит и ничто не сможет испортить его.

Она постаралась уклониться от ответа и даже не попыталась продолжить разговор. Пока служанка подавала завтрак, Дункан продолжал хранить молчание и лишь задумчиво посматривал на дочь, отмечая про себя ее угрюмый вид. Мэри притворилась, что увлечена едой. Постепенно она снова погрузилась в свои невеселые мысли и даже не заметила блюда с копченой сельдью, которое отец подал ей собственноручно.

— Кушай, малышка. Мне бы не хотелось, чтобы ты упала в обморок от голода прямо у ног сэра Адама.

Последняя фраза вывела Кейт из состояния прострации, и она прикусила губу, избегая встречаться со взглядом Дункана.

— Вряд ли меня можно назвать слабым созданием, — наконец тихо сказала Мэри, намазывая мармелад на сдобную булочку и по-мышиному обгрызая ее, дабы угодить отцу.

— Девочка моя, — с нотками беспокойства в голосе обратился к ней Дункан, — надеюсь, ты не поставишь меня в неловкое положение? Не подвергнешь своего отца позору и унижению своим… гм, гм… поведением?

— Ни в коем случае, сэр, — с улыбкой отозвалась она, но в глазах промелькнула тень иронии. — Думаю, это не будет способствовать большому успеху в глазах некоторых… приезжих.

— Значит, ты пришла в себя окончательно?

— Можешь считать, что все в порядке. Впрочем, мне кажется, сэр Дуглас не согласится снять с себя пиджак, и посему…

— Никогда не проси ни о чем подобном этого человека! Такой жест рассматривается как честь, которую он может оказать тебе и всему клану. Так что опасайся опозорить имя Макферсонов своей дурацкой болтовней! — Он бросил на дочь свирепый взгляд. — Скажи честно, ты повинуешься мне, девочка? Или придется проклясть тебя? Улавливаешь мою мысль, Мэри Кейт?

— Еще бы, — ответила она, глубоко вздыхая. — Но мне отвратительна сама идея замужества! Боже, стать женой человека, который только и мечтает подчинить меня и заставить соблюдать все правила и нормы, принятые у жителей приграничной полосы, — это просто ужасно! Господи, быть вечной рабой мужа!.. Я не могу вести себя так же смирно, как моя тетушка в Кричфилде.

Карие глаза Дункана тревожно блеснули, выдавая его внутреннее напряжение.

— Ну-у, милая моя, если в твоем характере и существует что-то от тети, то это лишь самая мизерная часть. Но представь себе, на что походила бы жизнь самого Кричфилда, женись он на моей сестре, а не на сестричке твоей дорогой матушки.