Алексей Елисеевич Крученых

Стихи В. Маяковского

Рис. О. Розановой

Подобень Маяковского (на обложке) рис Д. Бурлюка

Стихи В. Маяковского

Выпыт

Пробиваясь кулаками

Я подошел к зеркалу

Сказал спокойно:

«Будьте добры причешите мне уши»

Гладкий парикмахер вдруг сделался хвойный

Лицо вытянулось как у груши

Сумасшедший!

Рыжий!

Запрыгали слова

Ругань врывалась от писка до писка

И до-о-олго

Хихикала

Чья то голова

Выдергиваясь из толпы как старая редиска.

что это? стихи? а где же словарь, словоновшество, словесность? где новый синтаксис?

разве вы не видите что это деревяшки!

а ритм где? нет, это кто-то колотит кулаками в двери пивной, выкрикивая: Сезам отворись!

это не стихи а ремесленная подпись к картине М. Ларионова

«Парикмахер»

и рыжий доволен

«губы у меня как калоши зубы как у лошади»…

а! наконец, то появился поэт боксер!

он всегда был таким:

«Вбиваю гулко шага сваи

Бросаю в бубны улиц дробь я

Ходьбой усталые трамваи

Скрестили синих молний копья»

«кулак у меня – 4 пуда, а если еще принять во внимание силу рычага…»

«я люблю смотреть как умирают дети»…

бедные малютки!

берегитесь это рыкает людоед!

«моим голосом хорошо бы гвозди вколачивать в стенку»

и взявши в руки не перо, а помело, он мажет

(Стихи привожу из книг «Я», «Требник Троих», «Дохлая Луна», «Рыкающий Парнас» «Трагедия В. Маяковский» и др.):

Нате

Через час отсюда в чистый переулок

Вытечет по человеку ваш обрюзгший жир,

А я вам открыл столько стихов шкатулок,

Я, бесценных слов мот и транжир.

Вот, вы, мужчины – у вас в усах капуста

Где то недокушанных недоеденных щей.

Вот вы, женщины, на вас белила густо,

Вы смотрите устрицами из раковин вещей.

И все вы на бабочку поэтиного сердца

Взгромоздитесь грязные, в калошах и без калош.

Толпа озвереет и будет тереться,

Ощетинит ножки стоглавая вошь.

А если сегодня мне, неотесанному гунну.

Кривляться перед вами не захочется – и вот

Я захохочу и радостно плюну, плюну в лицо вам,

Бесценных слов Я – транжир и мот.

вот!

на этом лице не повесишь:

«плевать строго воспрещается»

оно само плюнет тебе в «рыло»

И если И. Северянин поет «для нас Державиным стал Пушкин» и в то же время с эстрады читает Пушкина, то о Маяковском мы «лучшего» мнения – он в самом деле может «зарезать как птичку»

    «Ле

    зем

    Зем

    ле»

Выколоть бельма пустынь

На губах каналов дредноутов улыбки поймать

Стынь злоба

На костер разожженных созвездий взвесть

Не позволю мою одичавшую дряхлую мать

    Дорога

    Рог

    Ада

Пьяни грузовоз храпы

Дымящиеся ноздри вулканов хмелем расширь

Черные перья дьяволов бросим любимым на шляпы

Будем хвосты на боа обрубать у комет ковыляющих в ширь…

Ваши души слишком хрупки и бледны

у вас есть и поэты – метры

а у нас Маяковский – три аршина!

  и писк «бедных крыс» так жалок

перед этими 4-х пудовыми кулаками!

  это не колдовской шопот великого заклинателя В. Хлебникова, а

звонкие пощечины, «фонарные столбы по поношенным мордам!»

бить и не задумываться!

«если б любили как я вы бы растлили любовь»…

Я люблю смотреть как умирают дети

   Вы прибоя смеха мглистый вал

Заметили б за – слоновьим хоботом

   А я

В читальне улиц

    Так часто

    Перелистывал

    Гроба

    Том

А полночь промокшими пальцами щупала

   Меня и забитый забор

И с каплями ливня на лысине купола

Скакал сумасшедше топор

Я вижу он сквозь город бежал

Хитона оветренный край целовала плача слякоть

    Кричу

    Кирпичу

Слез исступленных вонзая кинжал

    В неба распухшего

    Мякоть…

«Так часто перелистывал гроба том» – вот его книги!

  «Кричу

    Кирпичу!»

не слова у него а кирпичи!

это у мыслителей были такие тонкие и грустные худосочные и ковылящие слова

  (и да и нет) а у этого какие

крепкие!

это не пресный язык Брюсова и Бальмонта, не бесконечная канитель А. Белого или ложное глубокомыслие г. г. В. Ивановых и Блоков

нет он мудр как Шекспир – в кажущемся гаерстве и мотовстве

не слова а радий!

апашу других и не надо

  они ему заменяют нож

и если какой нибудь Пушкин але Соллогуб – холодное зеркало, то железный кулак Маяковского шутя превратит его в порошок!

На чешуе железной рыбы

Прочел я зовы вещих губ

А вы ноктюрн сыграть могли бы

На флейтах водосточных труб?

Я стер границы в карте будня

Плеснувши краску из стакана

И показал на блюде студня

Косые скулы океана

Апаш сжился с городом

и как житель лесов понимает язык деревьев и зверей (таков, напр., наш В. Хлебников) так и Маяковский свой среди вещей города

Читайте железные книги

Под флейтой золоченной буквы

Копченые выползут сиги

И нежные головы брюквы

И если с веселостью песьей

Закружат созвездия «Магги»

Бюро похоронных процессий

Свои пронесут саркофаги

грубые вещи взбунтовались и убежали от людей и восстали на них.

«Даже переулки засучили рукава для драки»

  Асфальт против Ницше! Нож на балерину!

«у портного с вывески сбежали штаны

  и одни пошли гулять без человеческих ляжек»,

Маяковский – заговорившая жестяная рыба!

у него не душа а футуристский оркестр

где приводимые в ход электричеством молотки колотят в кастрюли!

так жутко видеть не сердце а барабан водосточную трубу и трещотку

По мостовой души моей

    Изъезженной

Шаги помешанных

Бьют жестких фраз пяты