«Сдается уютная комната в центре Лострейда. Оплата понедельная. Требования: мужчина любого возраста, желательно глухой или не задающий вопросов. Обращаться в любое время, кроме ночного».

Далее шел адрес и контакты квартировладельца, точнее владелицы – рьины Томпсон.

Я свернула газету, на которую потратила едва ли не последние местные деньги, и хмуро оглядела туманную улицу Лострейда.

Смеркалось.

Холодало.

Платье на мне годилось разве что полы протирать.

Да кому я вру? Им наверняка и протирали эти самые полы. Потому что нашла я его на барахолке, обменяв на золотую сережку, которая, по счастью, оказалась на мне, когда все произошло.

Вторую пришлось сдать в ломбард. Дали за нее немного – на эти деньги я сейчас и выживала.

Что делать дальше – пока не знала.

Но инстинктивно ощущала, что нужно найти жилье, а дальше уже и работу.

Иначе несдобровать.

Второй раз в местный полицейский участок мне не хотелось.

Спасибо. Хватило.

Я обернулась по сторонам и кинулась наперерез к первому же прохожему.

– Простите, – заговорила на ходу. – Вы не подскажете, как пройти к Лейкер-март 38?

Я назвала адрес из газеты.

Чем черт не шутит? Или как говорили местные – вдруг рурки попутают. Не меня, а хозяйку квартиры, и она впустит на постой ту, которой уже отказали по двадцати трем другим адресам.

В этом мире против меня было все.

Но куда деваться? Приходилось выживать.

Растерянный прохожий объяснил мне, как найти нужный дом, и я без промедлений туда двинулась.

Понедельная оплата была бы для меня сказкой.

Центр города – тем более. Еще по родному миру я знала, как много значит для всех твоя квартира.

Минус был один: я была женщиной.

Но нашлись и плюсы: я умела становиться глухой, если надо, и помалкивать.

Иначе бы не выжила тут и дня.

После того как «попала».

Я прикрыла глаза и перемотала в памяти прошлую неделю.

Как радовалась отдыху в Турции после закрытия всех границ, как летела собирать чемоданы и переоделась в шорты и тонкий топик еще в туалете аэропорта.

Что-то пошло не так на десятой минуте полета.

Самолет затрясло…

А дальше меня просто вышвырнуло.

Не было ни разноцветных искр, ни завихрений, ни порталов.

Меня невыносимо больно впечатало в кирпичную стену уже на земле.

Первое, что осознала, – тут холодно и воняет рыбой.

Я позвала на помощь. Никто не пришел. Поднялась, а дальше побрела, опираясь все на ту же стену.

Вышла на деревянную набережную. Тут расхаживали люди в странной старинной одежде, и все как один начали пялиться на меня. Будто я в девятнадцатый век попала.

Еще бы! По сравнению с ними я была почти голой.

Свисток местного полицейского я услышала едва ли не сразу, и меня забрали в местный участок.

Приятного там было мало.

Особенно когда, сглатывая пересохшую слюну, я осматривала все вокруг.

Была мысль, что меня накачали наркотиками и теперь мне все это привиделось.

Но чем дальше, тем больше я понимала – все реально.

Меня приняли за портовую шлюху.

Полицейский так и записал в свой отчет. Когда допрашивал меня, а я молчала.

Боялась даже пикнуть слово правды. Интуиция подсказывала: скажу хоть что-то про самолет человеку, который пером и от руки составляет протокол, и меня упекут в местную психушку.

Или того хуже.

– Откуда у вас татуировка? – заинтересовался служивый, разглядывая мою руку. – Каторжница?

По телу пронеслись мурашки. Еще чего не хватало!

– Н-нет… – проблеяла я неуверенно, закрывая ладонью совершенно безобидную наколку – цветочный браслет по запястью. Два года назад я забила им некрасивый шрам. – Это не то, что вы подумали.

На что страж порядка радостно внес в протокол:

– О, не немая. Отлично. Ну говори тогда. Кто такая, как зовут? Откуда взялась? Из какого дома?

Наверное, я забегала взглядом, потому что единственная правдоподобная ложь, которую я выдавила, была:

– Меня обокрали.

– Да-да, – иронично отозвался страж. – Знаем мы. Таких, как вы, каждый день по десять раз кто-то обворовывает.

Я вспыхнула, но промолчала.

– Так откуда наколка? – не унимался он, перекладывая какие-то листы на столе. Судя по картинкам и лицам людей на них – ориентировки на беглецов. – Странно. Ни одной женщины не сбегало.

– Говорю же: обокрали, – принялась дальше врать я, решив, что лучше придерживаться одной линии поведения. – Вы же меня в порту нашли. Я прибыла из… из очень далеких краев. Татуировка – часть моей религии.

– Допустим… – Тон стражника даже не допускал, что мне верят. – А имя у такой религиозной есть? Фамилия? Как по отцу?

– Анна Бать… – тут я осеклась. Шуток про «батьковну» тут не поймут… да и не место шутить.

– Как-как?

– Анна Батори… – вытащила я из памяти первую же фамилию, что пришла на ум.

Полицейский записал и даже глазом не моргнул – ощущение, что никогда и не слышал о кровавой герцогине.

– Итак, рье. – Тут он задумался и продолжил: – Вы же не замужем?

Я рассеянно кивнула.

– Значит, рье Батори, вы оштрафованы за нарушение правопорядка на десять льинов. Срок оплаты до конца месяца. Если не внесете в казну – будете объявлены в розыск.

– Что? Но меня обокрали! – принялась возмущаться я, понятия не имея, что за валюта такая льины и где мне их взять. – У меня нет денег.

Офицер пожал плечами.

– Пара ночей работы, – равнодушно ответил он. – А сейчас можете покинуть участок.

Я замотала головой.

– Никуда не пойду. Меня же опять арестуют. Следующий же патруль. У меня даже документов нет.

– Не арестуют. Знаем мы вас… портовых. Юркие козы. – Полицейский открыл ящик стола и достал оттуда еще один бланк. – Ладно, так и быть. Держи. Временное удостоверение личности. Вдруг тебя и вправду обобрали. Хотя кому я тут распинаюсь… выкинешь же в ближайшей подворотне. У тебя таких, наверное, уже штук сто было.