В: Продолжайте.

О: Ощущения были такие, будто я пролетел целую милю. Как только я грохнулся оземь, сразу по-нял, что чего-то себе повредил. Я попытался встать и тут же упал обратно. Боль в лодыжке была адской, из руки шла кровь… Наверно, я провалялся в том переулке минут десять, а то и все пятнадцать. Пытался встать, падал, снова вставал. Наконец мне удалось подняться на ноги и убраться из переулка.

В: И куда вы направились?

О: Я выбрался на улицу. Через подвал. Тем же путем, что и вошел.

В: Куда вы направились после этого?

О: Сел в метро и поехал домой. В Риверхед. Как добрался, сразу включил радио. Вдруг там уже передают про то… про то, что я сделал? Но нет, все было в порядке. Я попытался уснуть, но нога дико болела, а еще мне надо было вмазаться. Утром я отправился к доктору Мендельсону. Решил, что это вопрос жизни или смерти, понимаете? Если я толком не могу переставлять ноги, как мне сходить за дозой к барыге?

В: Когда вы пришли на прием к доктору Мендельсону?

О: Рано. В девять. В девять утра.

В: Доктор Мендельсон ваш семейный врач?

О: Да я его никогда раньше не видел. От меня до его приемной рукой подать, она буквально за углом. Я только потому и пошел к нему – он же был рядом. Он мне сделал перевязку, но толку от нее не было никакого. Я все равно не мог толком ходить, передвигался, будто какой-то сраный калека. Доктору сказал прислать мне счет. Я собирался заплатить, как только у меня появятся бабки. Вот почему я сообщил ему настоящий адрес и назвал свою фамилию. Я не собирался его обманывать. Не такой я человек. Я знаю, что поступил дурно, но человек я неплохой.

В: Когда вам стало известно, что миссис Флетчер нет в живых?

О: По дороге домой я купил газету. Там все было написано. Так я узнал, что убил ее.

В: То есть до этого момента вы это не понимали?

О: Я не знал, что дело настолько плохо.

Вторник 14 декабря был первым из двух выходных, причитавшихся Карелле на этой неделе. Именно в этот день Флетчер позвонил ему на домашний телефон. Стивен был уверен, что никто из сослуживцев не мог дать гражданскому лицу его домашний номер. Кроме того, он точно знал, что его нет в телефонном справочнике.

– Скажите, мистер Флетчер, откуда у вас мой телефон? – озадаченно спросил он.

– Мне его добыл один приятель из окружной прокуратуры, – ответил Джеральд.

– Ну и чем я могу быть вам полезен? – осведомился Карелла и тут же понял, что говорит довольно резко.

– Простите, что я вас побеспокоил и позвонил вам домой…

– Между прочим, у меня сегодня выходной, – заявил Стив, полностью отдавая себе отчет в том, что говорит грубо.

– Мне хотелось извиниться за свое поведение в тот вечер, – промолвил Флетчер.

– Вот как?

– Я понял, что повел себя некрасиво, – признался Джеральд. – Вы и ваши коллеги выполняли свой долг, и мое поведение, мягко говоря, не слишком облегчало вашу задачу. Я все пытался понять, что меня заставило вести себя подобным образом… Наверное, я был в состоянии шока – других объяснений у меня нет. Спору нет, я не питал к своей жене теплых чувств, но вид ее бездыханного тела… потряс меня куда сильнее, чем мне тогда показалось. Простите, если доставил вам какие-нибудь неприятности.

– Ничего страшного, – отозвался Карелла. – Вас, разумеется, поставили в известность о том, что…

– Что вы поймали убийцу?

– Да.

– Позвольте вам выразить свое восхищение, детектив Карелла. Блестящая работа, просто блестящая, – похвалил Джеральд. – И потому мне тем более неловко от того, что я себя вел как последний идиот.

– Ну-у-у… – промямлил Карелла.

Повисла тишина.

– Примите мои самые искренние извинения, – наконец произнес Флетчер.

– Ну что вы… – Теперь уже стало неловко самому Карелле.

– Я вот хотел спросить, не откажетесь ли вы сегодня со мной пообедать?

– Э-э-э… – протянул Стив, – скоро Рождество, я собирался отправиться по магазинам… Мы с женой вчера вечером составили целый список, и я подумал…

– Вы ведь поедете в центр? – перебил его Флетчер.

– Да, но…

– В таком случае, скорее всего, у вас хватит времени и на магазины, и на обед со мной.

– Слушайте, мистер Флетчер, – вздохнул Карелла. – Я понял, что вам неудобно за свое поведение, но вы ведь извинились, и поверьте мне, этого достаточно. С вашей стороны было очень мило мне позвонить, и я понимаю, что для вас это стало непростым шагом…

– Давайте встретимся в «Золотом льве» в час дня, – прервал его Флетчер. – Беготня по магазинам перед Рождеством – дело утомительное. Скорее всего, к часу дня вы будете только рады устроить привал.

– Ну… И где этот «Золотой лев»? – спросил Стивен.

– На углу Джунипер и Хай-стрит.

– Получается, в самом центре? Рядом со зданием уголовного суда?

– Именно, – отозвался Джеральд. – Знаете, где это?

– Найду – узнаю.

– Значит, в час дня?

– Ладно, уговорили, – согласился Карелла.

– Отлично. Буду вас ждать.

Карелла толком не мог объяснить, что заставило его в тот же день отправиться к Сэму Гроссману в лабораторию судмедэкспертизы. Детектив решил, что все равно будет в том районе, где были сосредоточены различные суды и находился «Золотой лев». Но это нисколько не объясняло, почему он поторопился купить куклу своей дочери Эйприл, не тратя слишком много времени на выбор, хотя поиск подарка дочери был приятным занятием. Быстро покончив с этим делом, Стивен выиграл время, чтобы заскочить в полицейский главк на Хай-стрит, за целых полчаса до назначенной встречи с Флетчером.

Когда Карелла вошел в лабораторию, Гроссман стоял, склонившись над микроскопом. Несмотря на то что Сэм не оторвался от окуляра и даже не открыл зажмуренный глаз, он произнес:

– Присаживайся, Стив, погоди минутку, я сейчас закончу.

Не поднимая головы от микроскопа, Гроссман одной рукой принялся вертеть настройку объектива, а другой что-то записывать в блокноте. «И как он догадался, что это я?» – ломал голову Карелла. Узнал по походке? По запаху лосьона после бритья? Легкому аромату духов жены, исходившему от пальто? Вплоть до этого момента Стивен не подозревал, что лейтенант Сэм Гроссман, очкарик с пытливыми голубыми глазами, угловатым лицом и резким, строгим голосом, обладает талантами Шерлока Холмса с Бейкер-стрит и способен узнать человека, даже не поднимая на него взгляда. Последующие пять минут все мысли Кареллы были заняты невероятным фокусом Гроссмана. Когда же они истекли, Гроссман оторвался от микроскопа, протянул руку и спросил: