Последовала пауза, наполненная мурашками: у неё на спине целый хоровод, и она не знает ни одной причины, почему.

— Папка.

— Что папка?

— Я давно не держу тебя, папка ждёт. Изучи дела и снимки с мест преступлений, потом поговорим.

Уокер вздрогнула, понимая, всё это слишком похоже на грёбанный сон: краски яркие, перенасыщенные, особенно собеседник, будто чернилами обведённый, а на её лице ощущение чужой ладони. Она ведь была уверена, он до сих пор держит её за подбородок, но обе его руки спокойно лежат на барной стойке, прогоняя любые сомнения.

========== Вечер ==========

Комментарий к Вечер

❗️ВНИМАНИЕ: в главе присутствуют описания пост-военных, антиутопических, крайне мерзких событий и убийство. Если вы не готовы читать, лучше отложите.❗️

Красивое

Ничего красивого в Лимбе не осталось. Прежде тут полыхали Огненные сады, от вод Ахерона поднимался лиловый, делающий адскую столицу нарядной пар, а здания-гнёзда, выточенные прямо в скалах, добраться до которых можно было лишь по узким мосткам или на крыльях, чёрным виноградом свисали прямиком в море. Но по окончании войны Властелин потратил не один день, чтобы изменить погоду целого измерения. И теперь в Цитадели навечно обосновалось солнце, а в Лимбе — лишь безжизненный пепел.

В очередной раз глядя на эти хлопья, падающие сверху, Агора поцокала языком — у неё всего пара рабочих платьев, которые можно назвать парадными, их нельзя угвоздать.

Трудиться леттой стыдно и позорно, но Агора привыкла утешать себя тем, что кормит целых две семьи, прислуживая Ордену. Во-первых, тянет своих стариков, потому что отец так и не оправился в череде боёв за Ад и теперь прикован к постели. Во-вторых, помогает мужу скрываться от принудительной каторги и растит сына. Своих мужчин она любит всем своим пышным телом, поэтому когда другие мужеподобные твари любят это тело по несколько раз за день, Агора старается помнить, для чего это всё. Такие мысли помогают не тронуться рассудком и не сойти с ума от боли.

Обычное

Обычно она занимает дальние кабинеты в коридорах Ордена, тешась надеждой, что так до неё дойдёт наименьшее число клиентов. Рабочий день всё равно будет оплачен продуктами, независимо от количества посетителей, главное не забыть отметиться у экзатора на входе.

Место экзатора хлебное, и каждая летта на него метит. Нужно лишь прослыть общительной, лояльной к власти, ну и непригодной для удовлетворения всяческих, низменных потребностей. Агору уже не раз калечили там, между ног: это всегда случается, когда прислуживаешь водяному каппе, они же сплошь из бугров и отростков и размеров достигают невиданных. Но заживало всё, как на собаке. Поэтому маман привыкла нахваливать её за хорошую регенерацию.

Маман работницы Ордена не любят, но только за глаза. В глаза ей такого не скажут, потому что маман — одна из тех, кто перешёл на сторону Властелина с самого начала, от того и поставлена главой столичного Ордена. Правда сейчас Лимб уже никакая не столица, потому что море отсюда ушло, а Ахерон иссушился от бесконечных осадков. И «без воды — ни туды, ни сюды» вздыхает маман, когда они пьют противорвотное перед началом работы под её надзором. В эти моменты демоница кажется Агоре вполне обычной женщиной, угодившей в такой же замкнутый круг кошмара, как все они.

Опасное

Поначалу за безопасностью летт следили. Та же маман взыскивала двойную дань с клиентов, когда творились бесчинства. Но там, наверху, в Цитадели, быстро смекнули, если Ад загнил и больше не способен обеспечивать себя провиантом, рано или поздно все голодные рты ринутся на восток, к вратам Рая. Вот и решили, что сократить число этих ртов будет полезно. Начали с реформы «Скопцы», призывающей мужчин променять свои причиндалы на золото, а закончили принудительной каторгой на шахтах где-то глубоко в ледниках — ни один демон, отправленный туда, домой так и не вернулся.

По ночам, в собственной кровати, под которой спит её изувеченный ужасом супруг, Агора любит утешать себя мыслью, что если пришло быстро, то и уйдёт быстро, как уходит пена Глифта. Главное, перетерпеть сейчас и не стать случайной жертвой этого месяца. Раз в квартал маман приводит новых летт, а когда уходит, они считают друг друга, чтобы понимать, сколько девчонок убыло.

Страшное

Страха у Агоры нет. Он пропал, когда она пыталась помочь своей сотоварке остановить кровотечение. Да как его остановишь, когда ей не только промежность порвали, но и откусили часть плоти с боков. Маман где-то затерялась, а, может, специально исчезла, чтобы летта побыстрее отмучалась, а Агора не смогла терпеть вой в соседнем кабинете. До войны они с мужем держали портновскую лавку, поэтому она стала делать то, что умела — орудовать иглой и ниткой. И остановилась только тогда, когда её от уже мёртвой женщины оттащил экзатор — старый, безносый дед, — по слухам один из тех, кто тоже служил Властелину, но в чём-то провинился.

Вот в тот момент она весь страх и растеряла, даже угрозы бросить её в острог к бесам из уст маман не помогли. Поэтому Агора осторожничает, но всё больше из чувства долга, не из опасений. У неё старики, муж, ребёнок — без неё они не протянут.

Но Агора ещё не знает, что сегодняшний, утренний поцелуй в сыновью макушку был последним.

* * *

Восемь тысяч лет назад древним перуанцам показалось неплохой идеей выдернуть из земли клубни картофеля и попробовать на зуб. К тому времени они уже не раз смертельно травились ягодами, щедро усыпáвшими растение в период цветения, но жизнь их ни чему не научила.

— Ты это будешь?

— Нет.

— Зачем брать картошку фри и не есть её?

— Я съела.

— Две штуки.

— Ты следишь?

— Я просто внимателен.

— Не люблю тратить время на еду.

— Тем не менее, ты её заказала.

— Не люблю тратить время на еду, но люблю знать, что еда есть.

— Тебя что, голодом морили, Уокер?

— Эхо студенческой общаги, — она не отрывала глаз от последнего по счёту дела, — иногда там бывали такие понедельники, что впервые поесть удавалось лишь к вечеру. К вечеру среды.

Периферическим зрением Вики фиксирует, как мужские пальцы выхватывают картофельные палочки из тарелки, презрев кетчуп, и находит это милым. Смит такой чванливый и надменный, но плебейскую жрачку хрумкает только в путь.

— Ужасное блюдо, — он словно подслушал, о чём она думает.

— Поэтому ты трескаешь его за обе щёки? — Голову Виктория вскинула, успевая заметить, как он резко проглотил очередной кусок. Из-за барной стойки они переместились к столу, окружённому чудовищными, дерматиновыми монстрами, и до сих пор оставались в