С той стороны последовало бурное словоизвержение.

— Нет, синьор, нет конечно. Это ее знакомый. Я его специально просил ее не тревожить, только посмотреть, как она, и поговорить с ее врачами. Конечно, синьор. Я понял, синьор.

Патта поднял ручку за кончик и стал ритмично постукивать ею по столу. Он слушал.

— Конечно, конечно. Я выделю столько людей, сколько нужно, синьор. Мы знаем, как она щедра к городу.

Он метнул очередной взгляд на Брунетти, перевел глаза на постукивающее перо и заставил себя положить его на стол.

Он долго слушал, пялясь на ручку. Пару раз он пытался заговорить, но голос в трубке обрывал его. Наконец, вцепившись в трубку, он смог произнести:

— Как можно скорее. Я лично буду держать вас в курсе. Да, синьор. Конечно, синьор. Да.

Времени на «до свиданья» ему не дали; голос на том конце вырубился.

Патта осторожно повесил трубку и посмотрел на Брунетти.

— Это, как ты, наверное, понял, был мэр. Я не знаю, откуда он узнал, но узнал. — Патта ясно показал, что подозревает, что Брунетти позвонил и оставил анонимное сообщение в мэрии.

— Похоже, что Dottoressa, — начал он, произнося это слово таким тоном, который ставил под сомнение качество образования сразу и в Гарварде, и в Йеле, учебных заведениях, где Dottoressa Линч получала свои степени, — его приятельница, и… — после паузы он разродился: — благодетель города. Так что мэр хочет, чтобы это было рассмотрено и улажено как можно быстрее.

Брунетти молчал, зная, как может навредить любое его замечание. Он взглянул на бумагу на столе Патты, потом в лицо начальнику.

— Что у тебя сейчас в работе? — спросил Патта, что, как понял Брунетти, означало, что ему отдадут расследование.

— Ничего такого, что не может подождать.

— Тогда я хочу, чтобы ты занялся этим.

— Да, синьор, — сказал он, надеясь, что Патта не предложит никаких особых шагов.

Поздно.

— Отправляйся в ее квартиру. Посмотри, что удастся найти. Поговори с соседями.

— Да, синьор, — сказал Брунетти и встал, надеясь, что он закончил.

— И держи меня в курсе всего, Брунетти.

— Да, синьор.

— Я хочу это быстро уладить, Брунетти. Она приятельница мэра.

Брунетти знал, что любой друг мэра — непременно друг Патты.

Вернувшись в кабинет, он позвонил и попросил Вьянелло зайти. Через несколько минут сержант вошел и тяжело опустился на стул напротив стола Брунетти. Он вытащил из кармана маленький блокнот и вопросительно посмотрел на Брунетти.

— Что ты знаешь о гориллах, Вьянелло?

Вьянелло немного обдумал вопрос и зачем-то спросил:

— Которые в зоопарке или которым платят за избиение?

— Которым платят.

Вьянелло некоторое время молча проходился по спискам, которые, очевидно, были у него в голове.

— Не думаю, что сейчас кто-то из них в городе, синьор. Но в Местре четверо или пятеро есть, в основном южане. — Он помолчал, пролистывая очередные списки. — Я слышал, что несколько работает в Падуе и еще несколько — в Тревизо и Порденоне, но это провинциалы. Настоящие ребята только в Местре. А что, они где-то нашалили?

Поскольку их собратья в форме провели предварительное расследование и допрос Флавии, Брунетти знал, что Вьянелло известно о нападении.

— Я сегодня утром разговаривал с Бретт Линч. Нападавшие приказали ей отменить встречу с Dottore Семенцато.

— Из музея? — спросил Вьянелло.

— Да.

Вьянелло задумался.

— Значит, это не ограбление?

— Нет, кажется, нет. Их остановили.

— Синьора Петрелли? — спросил Вьянелло.

Секрет Швейцарского банка не продержался бы в Венеции и дня.

— Да. Она их выгнала. Но не похоже, что они хотели что-нибудь забрать.

— Недальновидно с их стороны. Там есть что пограбить.

Тут Брунетти сломался.

— Откуда ты знаешь, Вьянелло?

— Соседка моей свояченицы — ее горничная. Ходит туда три раза в неделю убирать, присматривает за всем, когда та уезжает в Китай. Она рассказывает чудеса про то, что там есть, говорит, туда, небось, вбухано целое состояние.

— Не самое лучшее, что можно болтать о квартире, которая часто пустует, а? — спросил Брунетти суровым голосом.

— Вот и я ей сказал.

— Надеюсь, она послушала.

— Я тоже.

Косвенный выговор не сработал, и Брунетти вернулся к гориллам.

— Проверь еще раз больницы, не обращался ли за помощью тот, которого она ранила. Похоже, она его сильно порезала. А как насчет отпечатков на том конверте?

Вьянелло поднял глаза от блокнота:

— Я послал копии в Рим и попросил их дать нам знать, когда что-нибудь появится.

Оба понимали, что это может затянуться.

— Попробуй еще через Интерпол.

Вьянелло кивнул и добавил это предложение к своим заметкам.

— А что насчет Семенцато? — спросил Вьянелло. — По какому поводу намечалась встреча?

— Не знаю. Думаю, по поводу керамики, но Линч была под действием сильных лекарств и не могла ясно объяснить. Ты о нем что-нибудь знаешь?

— Не лучше, чем любой в городе, синьор. Он в музее лет семь. Женат, жена из Мессины, по-моему. Где-то на Сицилии. Детей нет. Хорошая семья, и его репутация в музее неплохая.

Брунетти не стал спрашивать Вьянелло об источниках этой информации, больше не удивляясь тому, что у сержанта в голове целый личный архив, накопленный за годы службы в полиции. Вместо этого он сказал:

— Вот что надо узнать о нем. Где он работал до того, как приехал сюда, и почему он оттуда уехал, и где учился.

— Вы собираетесь побеседовать с ним, синьор?

Брунетти поразмыслил.

— Нет. Если тот, кто их послал, хотел ее отпугнуть от него, то пусть лучше думает, что ему это удалось. Давай посмотрим, не найдется ли на него чего-нибудь. И поинтересуйся этими людьми из Местре.

— Да, синьор, — ответил Вьянелло, помечая для себя и это. — Вы спросили ее про их акцент?

Брунетти уже подумал об этом, но он слишком мало разговаривал с Бретт. Она хорошо владела итальянским, так что их произношение могло подсказать ей, из какой части страны они явились.

— Завтра спрошу.

— А я пока займусь гориллами из Местре, — сказал Вьянелло. Он с рыком поднялся со стула и покинул кабинет.