* * *

Морская война, пожалуй, не столь безобразна, как сухопутная. На море не остается ни гор трупов, ни сгоревших городов, ни выжженной земли, ни битого кирпича. Покореженные стальные монстры исчезают в пучине без следа. Изуродованные тела и мусор разносится волнами на сотни миль, и через сутки невозможно уже догадаться, что на этом месте только что пылал огонь и гибли люди. Все скрыла поверхность вод. И над ними раскинулся шатер небес. Все чинно и величаво. Волны как катились, так и будут катиться своим курсом, чайки, расправив крылья навстречу ветру, как носились над жидким топазом вод — так и будут носиться еще и через 100 и через 200 лет.

Сумерки, пришедшие с Востока 24 ноября 1944 года, застали центр 46-го квадрата в следующем состоянии. На волнах, выпуская черное пятно соляра, дрейфовал корпус авианосца. Часть самолетов, те, что не успели взлететь, а таких было большинство, съехали с палубы и оказались в воде. Они раскачивались на волнах, как разбухшая пачка сигарет в весенней луже. Решения покидать корабль пока не было. Но и двигаться самостоятельно он не мог. По прилегающей акватории барражировали 2 эсминца. Они остервенело кидали в воду бочонки глубинных бомб, воздух сотрясали разрывы а из воды поднимались белые фонтаны. Вдалеке догорало нефтяное пятно от заправщика. Печальный итог битвы: 5 эсминцев, 1 крейсер, 1 вспомогательный корабль-заправщик — потоплены. 1 ударный авианосец — поврежден. Можно считать — тоже потоплен. Он практически непригоден к буксировке. С одной стороны. С другой — 4 самолета и одна подводная лодка…

Дёниц находился в подавленном настроении. Он боялся спрашивать про судьбу U-2413. Но спрашивать было нужно. Он не удивился, что связь с лодкой потеряна. Такое бывало с Ройтером не однажды, он не удивился тому, что потеряны все 4 бомбардировщика. Так должно было произойти. Ребята знали, что даже в том случае, если все пройдет успешно и они отбомбятся как положено, на обратную дорогу у них не хватит топлива. Максимум, на что они могут рассчитывать, — это надувной плот и… плен.

— Господин гроссадмирал! Господин гроссадмирал! Они повернули!

Авианосная группа, понеся потери, изменила курс. Теперь она шла на север, еще видимо до конца не отказавшись от своих амбиций. Во всяком случае, кучка «камикадзе» смешала карты англичан. Без заправщика такая орава не сможет действовать активно. Теперь их путь либо назад, описав небольшой круг, либо в Мурманск к союзникам.

— Все-таки он сделал это…

Дежурный офицер положил перед Дёницем сводку. Ройтер выполнил свою боевую задачу. Он снова победил… Вот только что-то радости от такой победы было немного. Перед глазами гроссадмирала проплывали картины. Ройтер с обычным своим хулиганским прихцуром печатает шаг по качающейся палубе лодки — в бинтах и копоти после «Бисмарка». Ройтер во время награждения своим первым Железным крестом. Ройтер на отходящей от пирса IX D2 — отдает честь. Это был последний из могикан. Ас еще довоенного призыва. Он презирал смерть, он был настоящим рыцарем моря, потомком викингов, но смерть догнала его, как рано или поздно догонит каждого, кто осмелился бросить ей вызов. Бессмертных на этой земле и в море нет.

Год назад оберлейтенант Хельмут Ройтер погиб за родину и фюрера. Сегодня за родину и фюрера погиб гауптштурмфюрер цур зее Конрад Нойман. Не каждому в этом мире выпадает такая яркая завидная судьба.

Англичане ушли на север. Норвежские базы в безопасности… Никогда более ВМФ его величества не пытался их атаковать. Впрочем, оставалось не так уж и долго до окончательной развязки. И она приближалась неумолимо.

* * *

— Господин штурмбаннфюрер! Камрад Ройтер! — услышал Ройтер голос Карлевитца. Тьму прорезал свет переноски. Он был не ярким, но бил по глазам как меч. Тишина превратилась в гулкое уханье полого чрева подлодки. Где-то травило воздух, искрили порванные провода и люди ковырялись на нижнем ярусе.

— Б…ь! Карлевич! Ну какого х…! Мне Шепке уже наливал… — начал Ройтер нарочито недовольно. Может быть, такая бравада поднимет дух команды.

— Не… Вы нам нужны, командир! — Карлевитц улыбался.

— Вы отключились, командир. Вам досталось при ударе.

— Голова не варит вообще… — стал раскачиваться Ройтер, обхватив череп руками. В ушах стоял звон. Но звон звоном, а другого командира пока на лодке нет.

— Карлевич! Доложите обстановку.

— Обстановка такова, командир. Мы на дне. Балластная цистерна повреждена, воздух с нее стравлен. Команда занимается ремонтом. Ее восстановят примерно через 1 час. Правый электродвигатель разрушен. Левый в норме. Моторы бесшумного хода в норме. Дизеля повреждены. Возможность ремонта выясняется. Разрушен шноркель — ремонту не подлежит. Вероятно, при ударе о грунт мы зарылись кормой. Винты заклинило. Разрушена радиоантенна, радар, короче, все, что было в боевой рубке.

— То есть даже если цистерну восстановят, мы не сможем в нее накачать воздуха, достаточного для подъема лодки… Круто, ребятушки!

— Ну и какие предложения поступят от господ офицеров? Чем нам наполнять цистерну главного балласта?

— Вообще-то есть шанс, — проговорил Рах, — шанс есть… но кто-то должен рискнуть… короче. Мы на глубине около 100 метров. Шланг у меня есть, там бухта — все 200. Во всяком случае, можно нарастить. Хомуты есть, трубки есть. Можно попытаться протащить его через отверстие шноркеля, поднять один конец наверх и удерживать там с помощью буя или спасательного плота. По шлангу мы накачаем воздух. Нужно только убедиться, что англичане ушли.

— Да х… тут ушли!. Они вон уже 12 часов подряд бомбят не переставая… У них что, бомб без счету?

— Видимо, им подвозят… — ухмыльнулся Зубофф.

Нужно дождаться темноты. Плот могут увидеть не сразу… а потом — ну и что, ну плот.

— Да лишь бы они его не расстреляли тут же.

— Ничего не получится, — отрезал Ройтер. — Наше водолазное снаряжение не способно выдерживать такой подъем. Это кессонная болезнь — гарантированно. А времени, хотя бы полчаса, у нас нет. Воздуха не хватит.

Он сделал попытку подняться, нога соскользнула, и он нечаянно пнул валяющийся на палубе порожний огнетушитель. Баллон откатился к Зубоффу. Тот прижал его ногой.

— Камрады! — воскликнул старпом. — Есть идея! Этот баллон держит все 10 атмосфер. Если накачать в него воздух, хотя бы вот отсюда, — он ткнул в магистраль ВВД, — этого хватит, чтобы продержаться полчаса, может, чуть больше. Дышать можно через редуктор от газовой сварки…

Через 20 минут была готова новая водолазная экипировка. Зубофф взялся лично тестировать свое изобретение. Огнетушитель промыли и накачали в него кислорода из сварочного аппарата. Все это подключили к штатному загубнику. Для того, чтобы сделать глоток воздуха, нужно было отвернуть кран.

У механика шланга оказалось и правда много. Эту змею протащили через шноркель. Теперь оставалось преодолеть 100 метров. Как только Зубофф достигал поверхности и в шланг начинал поступать воздух — оставалось включить помпу, и воздух наполнил бы цистерну главного балласта. Несомненно, в такой ситуации, когда над тобой враг, продувать балласт опасно. Но ничего не делать и тихо умирать никто тоже не хотел. Может, там, на поверхности, нам удастся захватить какую-нибудь посудину, как в 43-м?