Я стерла границу, позволяя моим эмоциям, моей панике, моей боли окутать его с головой.

На долю секунды Вэлькор даже вздрагивает, замирая. Будто не был готов, что я его сейчас послушаюсь.

— Вот так бы сразу…

Он удовлетворен моим страхом — это видно по глазам. Он его и хотел. А потом он ворвался в мои чувства неостановимым тараном.

Я никогда не ощущала прикосновения эмпатического дара и чужого разума. В моей семье эмпатия никогда не развивалась дальше базового уровня. Определить, где правда, где ложь, скрыть свои чувства — и только-то.



Вэлькор же вывел эмпатию на уровень смертельного оружия. Казалось, безжалостная рука ворвалась в мои чувства и вырвала оттуда всю боль, всю печаль. Это было резко, практически больно, я даже взвизгнула от этой острой душевной судороги.

— Моя жена не будет рыдать об Эворе Дэлрее, — сквозь зубы выдохнул Вэлькор мне на ухо, прихватывая меня за волосы на затылке. — Ты — моя. Навсегда. Перед Кхатом и Джанхом, ты — моя, девочка-дракон. Леди-дракон. Моя.

О нет. Он требовал убрать границу вовсе не для того, чтобы ощутить мой страх. Все оказалось гораздо хуже. Цепкая эмпатия Вэлькора потянула изнутри все те искры интереса, что я испытывала к нему до поединка.

То, что, кажется, угасло навсегда, стараниями моего мужа разгоралось вновь и с каждой секундой все сильнее захлестывало меня — против моей воли. Я не хотела этого — но я уже хотела мужа. Я уже скользила пальцами по гладким мышцам плеч и выгибалась навстречу губам Вэлькора, которыми он целовал, прикусывал кожу на моих плечах и груди. Я задыхалась от удовольствия, когда он покусывал мои соски, даже не обращая внимания на болезненность его действий.

Я даже не особенно понимала, что делаю, но мне уже не терпелось, чтобы он приступил к основному действию.

Тело — хотело.

Эмоции — хотели.

Разум — выл и вспоминал все самые изощренные ругательства, от того, что сейчас со мной вытворяли.

Наверное, это было хорошо — Вэлькор мог бы не церемониться вообще. Но я ощущала себя лишь куклой в его руках. Послушной, гибкой куклой, которую силком заставляют чувствовать лишь то, что хочет кукловод. Самая талантливая актриса в мире.

— Отпусти, — выдохнула я, пытаясь сбросить с себя эффект его чар. Нет, не вышло. Слишком цепко, слишком жестко он держался за мои чувства. Как сегодня, когда сжимал пальцами мое горло. Разжать хватку может только он сам, я слишком слаба, чтобы сделать это самостоятельно.

— Вот еще.

У него жесткое, рельефное, раскаленное тело, и он на миг скатывается с меня, чтобы стащить с себя брюки, но даже в эти секунды хватка его разума на моих чувствах не ослабевает. Он заставляет меня льнуть к нему, к его голой спине, возбужденно хныкать и шарить ладонями по его телу. А затем разворачивается, заставляя мои щеки стыдливо пылать.

— Расслабься, это всего лишь мужской член, — невозмутимо бросает Вэлькор, на уровне эмоций заметивший мое смущение.

Я толком и не успеваю ничего рассмотреть, потому что мой муж снова опрокидывает меня на постель и накрывает ладонью женское тайное местечко. Снова приступ паники — удушливый и едкий — накрывает меня. Ужасно контрастный на фоне этого навязанного мне желания.

— Тише, тише, — шепчет Вэлькор, и это на самом деле довольно неожиданно с его стороны. То ли он забылся, то ли что — но поцелуи его вдруг становятся нежнее, а давление на мои чувства чуть слабее. И он шепчет какую-то чушь, ласковую чушь, нежную, будто действительно соблазняет желанную женщину, которую считает красивой, а не ту, что решил отбить у врага, как трофей.

Раздвинуть ноги — легко для распаленного, обманутого фальшивыми эмоциями тела. Ужасно обидно для разума, но это раздражение я стараюсь подавить.

В первую секунду, когда член Вэлькора толкается в мое лоно, — мне больно так, что кажется, это я рвусь пополам, а не девственная плева.

Вэлькор помогает. Хоть в чем-то он помогает. Перехватывает мою боль, отстраняет меня от неё, заставляет сосредоточиться на удовольствии.

— Расслабься, Фэй, — хрипло выдыхает в какой-то момент мой муж, — расслабься, будет лучше.

Лучше. Как может быть лучше сейчас?

Тише, Фэй, тише. Расслабься. Это все равно бы случилось. Эта первая брачная ночь, эта консумация. Она была неизбежна. Последняя точка в брачном ритуале.

Да, ты представляла её совсем не так. Но разве ты сможешь это поменять сейчас?

Ты можешь просто закрыть глаза и представить… Представить, что все это по правде. Что с тобой сейчас не Вэлькор Дернхельмский, а какой-нибудь другой, гипотетический, красивый мужчина.

Это он сейчас творит с тобой настолько сладкое непотребство, что с твоих губ срываются откровенные стоны.

Это он сейчас толкается внутрь тебя твердым горячим членом, и каждый его толчок наполняет твое тело раскаленным удовольствием.

И нет, конечно же, тебя никто не заставляет, Фэй, не думай об этом.

Тебе нравится.

Тебе действительно нравится.

Просто поверь и отстранись от этого отвращения, не думай о нем.

Ты сейчас на один шаг ближе к исполнению своего долга.

Лишь бы только путь к нему не оказался бесконечным.



Вэлькор практически горел. Заживо.

Он безразлично относился к судьбе княжны Тэлонис весь тот год, когда разведывал информацию о невесте Дэлрея. Она была действительно лишь трофеем, который был ценен лишь тогда, пока о ней Вэлькор думал, как о невесте врага. Если думать о ней хоть как-то иначе — Вэлькор просто не видел в ней смысла. Жена, которую он выбрал не сам, которую взял из необходимости. Не самый полезный в хозяйстве предмет, с какой стороны не взгляни. Но сейчас…

Фэй была красивой, действительно красивой. Нежной, чувственной, невинной… Нельзя раздуть чувственность из ничего, и хорошо бы, если б с Фэй не получилось. Может, так не кружилась бы голова. Может, так не отравляло бы удовольствие, что взял Вэлькор Фэй исключительно против воли.

Иная сторона эмпатического подчинения была в том, что Вэлькор совершенно точно знал — ставить галочку в завоевании вот этой женщины ему нельзя. И если еще утром ему было плевать, он собирался взять невесту Дэлрея, просто потому, что знал — Эвора точно заденет, что кто-то успеет вперед него. Хотя Эвору предполагалось к этому чудному моменту сдохнуть, но все-таки. Желание взять именно женщину Дэлрея у Вэлькора не пропало даже вопреки всему оптимизму. А сейчас…

Сейчас он чувствовал себя насмерть проклятым.

Он был намерен поиметь Фэй без церемоний. Желательно так, чтобы девчонка потом с постели не сползла и вспоминала первую брачную ночь со священным ужасом, а после больше никогда не смела Вэлькору противоречить. Наброситься на неё лютым зверем, мять жестокими пальцами нежную кожу, максимум — заморозив ей язык, чтобы не орала. Таков был изначальный приговор, определенный Фэй еще на церемонии. А потом… Потом Вэлькор застукал себя с поличным — приникшим к мягким губам Фэй, и лихорадочно вытягивающим из души девушки одну нить желания за другой.