единственный в нашем городе универмаг, где есть отдел игрушек. И, когда мы подходили к универмагу, я не просил зайти туда, а просто с надеждой думал, зайдем или пройдем мимо. И для меня было подарком, когда мы все же заходили, да еще именно в отдел игрушек, и мне что-нибудь перепадало, хотя бы по мелочи. Это был маленький праздник. На частые такие посещения рассчитывать не приходилось, потому что мама воспитывала меня одна, без отца. Вот эти вечерние светящиеся вечером большие окна магазинов напоминали мне то время.

Я дошел до Гагаринской улицы и на углу увидел небольшое кафе с названием «Вилка». Выглядело оно уютно, поэтому захотелось туда заглянуть. Внутри, как и снаружи, все выглядело довольно приятно. Половина столиков была занята. Хотелось сесть у окна. Я увидел один свободный стол у окошка и сел за него. Хорошее место, угол улиц Пестеля и Гагаринской хорошо просматривался, и можно было понаблюдать. Официант принес меню и удалился. Долго выбирать не хотелось, и я заказал отварной картофель со свиной отбивной, капустный салат, сто граммов коньяка и черный чай.

Когда принесли мой заказ, я выпил часть коньяка и принялся за еду, поняв в этот момент, что очень голоден. Мне было не скучно, мне вообще сейчас никто не нужен был. Хотелось быть одному и никому не звонить. Даже если мне сейчас кто-нибудь позвонил бы, то я бы не ответил. За исключением, мамы и Алены.

Я допил коньяк, доел картошку с отбивной и не спеша выпил чай. Торопиться мне было некуда, дома никто не ждал. На часах было начало восьмого вечера.

Расплатившись, я вышел на улицу и решил немного пройтись, далеко не уходя.

Побродив по вечернему городу примерно час, я вернулся домой. Во дворике я огляделся. Половина окон была темной. Пока бродил, ничего по поводу своего будущего бытия окончательно не решил, оставил на потом.

Войдя в квартиру, я запер дверь на ключ и небольшой старинный засов, прошел в большую комнату, включил телевизор и улегся на пузатый с деревянными подлокотниками диван, подложив под голову диванную подушку. Весь день я провел на ногах с самого раннего утра, от чего они ныли. Так я пролежал до десяти часов, смотря телевизор, а потом решил лечь пораньше.

Спать я собирался в маленькой комнате. Ну как маленькой, по сравнению с той квартиркой, которую я снимаю, это довольно большая комната, даже больше единственной комнаты в съемной квартире.

В центре спальни у стены стояла двуспальная массивная кровать с мощными закругленными деревянными ножками, слегка выступающими над кроватью. Постель была аккуратно заправлена и накрыта темно-коричневым одеялом. Я снял покрывало и постельное белье с кровати, отнес к стиральной машине в ванную. Поискал в комоде свежее стиранное белье, достал его и постелил. Раздевшись, я положил свои вещи на стул, стоящий возле угловой печи. Квартира, конечно, давно отапливалась батареями центрального отопления, но печь осталась нетронутой, как декоративный элемент комнаты. От пола до самого потолка она была покрыта узорной отполированной сине-белой плиткой. Топка плотно закрыта чугунной дверкой. Такая же дверка, но уменьшенных размеров, закрывала поддувало, расположенное под топкой.

Я включил торшер с матерчатым грибообразным балдахином и погасил верхний свет, сходил проверил закрыта ли входная дверь и, убедившись, что она закрыта, вернулся, лег в постель, укрывшись одеялом до подбородка, погасил торшер.

Не смотря на усталость, не спалось, я лежал и думал в темноте. Было тихо, только на кухне тикали настенные часы. Впервые я совершенно один спал в этой чужой для меня квартире. Я понимал, что со временем я привыкну, и это жилье перестанет быть для меня чужим. Мне, конечно, очень повезло, ведь не каждому неожиданно перепадает недвижимое имущество стоимостью около двадцати миллионов рублей. И тут фантазия начинает рисовать картины дальнейших перспектив. Продажа этой квартиры, затем покупка где-нибудь не в центре жилья поновее и вложение оставшихся денег в какой-нибудь бизнес. В этом месте картина распадается на сюжетные подкартинки. Другой вариант рисует продолжение жизни в этой квартире в историческом живописном районе северной столицы. На работу в Питере устроится легче, чем в моем городе. С этим проблем не должно быть.

Так мысли мои безмятежно текли и как ручейки ответвлялись и разбегались от основного русла в разные стороны. В какой-то момент, лежа в этой комнате своей квартиры, я почувствовал чье-то присутствие. Это понимание пришло внезапно и молниеносно. Я физически ощутил, что в помещении кто-то есть. В следующий момент периферическим зрением я уловил темное пятно на фоне двери. Все так же оставаясь по подбородок под одеялом, я тут же повернул голову в сторону входа в спальню. Волосы мои сами по себе зашевелились на голове. Волна нервных импульсов иголочками пробежала по телу от пяток до макушки от ужаса, нахлынувшего на меня в одну секунду. В мгновение мое тело бросило в жар, а глаза расширились до предела, чтобы максимально увидеть возникшую передо мной картинку. Я четко увидел темный человеческий силуэт на фоне дверного проема. Сам проем не был освещен, а темное пятно было темнее черноты проема. Кроме силуэта ничего невозможно было разглядеть. Я отвел глаза, потому что элементы темного на темном трудно уловить, а периферическое зрение порой может выделить важные детали.

Стояла полнейшая тишина, и все это длилось долгие секунды. Я лежал, не издавая звуков, боясь своими действиями спровоцировать на движение то, что в темноте угадывалось как человеческий силуэт. Сердце колотилось в груди, в жилах на висках мощными толчками била кровь. Вмиг возник вопрос к себе, может я забыл запереть входную дверь, и какой-то человек с непонятной целью вошел в квартиру и вот стоит. Но я вспомнил, как недавно проверил дверь и видел, что она заперта не только на ключ, оставшийся в замочной скважине, но и на внутренний засов. И, чтобы зайти внутрь, требовалось вынести дверь напрочь. Очень странная и нелепая ситуация крайне испугала меня и заставляла судорожно держать вспотевшими руками края одеяла, как будто оно могло спасти меня в случае нападения.

Но никакого нападения не было. Черный силуэт по-прежнему стоял, не шелохнувшись.

И только я захотел открыть рот, чтобы спросить – кто здесь, – как к своему ужасу увидел, что человеческий контур небольшими шажками двинулся ко мне. Помимо этих шагов я услышал цокот когтей. От всей этой необъяснимой ситуации и ужаса инстинктивно возник позыв скатиться с кровати и притаиться за ней, но что-то удерживало меня от лишних движений. Мой вопрос застыл на губах,