Боль пронзает адская.

Точно бешеная!

Во рту становится солённо, а я не отрываю взгляда от испуганно вжавшейся в стену Фиалки. Заторможено чувствую, как кровь змеится по подбородку, по капле пачкая футболку на груди и… улыбаюсь. Это определённо вызов.

Уверен, выгляжу не менее жутко, чем звучит короткое:

— Жди в гости.

Надю будто сквозняком сдувает. Хлипкая дверь за ней захлопывается, заставляя меня поморщиться от громкого эха.

— Не утруждайся! — отзывается с безопасного расстояния, хотя она должна понимать, что мне приглашения не нужно.

Всё она там правильно уяснила, пусть, не спешит воспользоваться моим невероятно заманчивым предложением. А я, между прочим, готов ночь напролёт трудиться на благо её самооценки…

Глава 5

Надя

Будь моя воля, я бы в зал вообще не возвращалась. Мало того что меня трясёт как от электрошокера, ещё и эти… Стреляют друг в друга глазами будто чёрт знает что обсуждали. Но надо, на спинке стула осталась висеть моя куртка.

— Пойдём, — бросаю Ире, всё ещё чувствуя, как сердцебиение гулом отдаётся в ушах.

Думаю, выдавливать из себя улыбку вообще смысла не имеет. У меня сейчас от злости планку срывает. Показывать, что я на грани не хочется, но поддержать беседу вряд ли смогу.

— Мы побежали, Тим. Не скучай.

Звук поцелуя царапает уши. Не глядя, взмахиваю рукой, прощаясь с Солнцевым. Смотреть на их довольные лица никаких сил не хватит.

— Почему вы вообще решили играть свадьбу здесь? — негромко интересуюсь, срезая дорогу дворами.

— По-моему, отличное место. Есть в областных городах своё очарование, — запыхавшись, отзывается Полторашка.

Ей приходится усиленно перебирать ногами, чтобы не отстать, я же рада возможности свести любой контакт на минимум. Раздражает она меня. Одним своим существованием выводит.

— Тим вчера говорил, что твой отец владеет школой иностранных языков, где он преподаёт. Я так понимаю, возможности есть. Никогда не поверю, что торжество в хорошем ресторане чем-то проигрывает обычной пьянке в общепите и платью от Валерьевны.

— А, ты про это, — пыхтит она где-то за моей спиной. — Ну это для тебя с Тимом такого вопроса не встало бы, а мы с ним немного из разных миров… Иногда приходится искать компромиссы.

Ответ своей прямотой вышибает из меня воздух.

Не место холопам рядом с боярами, да? Так чего размениваться, спрашивается?

— И как, жертвы того стоят? Сколько вы вместе — полгода, чуть больше? Не надоест?

Оборачиваюсь, чтобы видеть её реакцию. Чего не ожидаю, так это снисхождения.

— Надь… — улыбается мне едва ли не жалостью. — Я же всё понимаю. Ты привыкла считать его своим, а тут Тим бац и женится. Глупо было бы рассчитывать, что ты меня встретишь с распростёртыми объятьями. Но это не значит, что я тебе враг. Не нужно принимать всё в штыки и искать, к чему бы придраться.

— Даже не начинала, — возвращаю ей такую же псевдодружелюбную ухмылку. — Просто любопытно стало. Остальное исключительно твои домыслы.

Полторашка скептически хмыкает себе под нос.

— Ладно, давай говорить начистоту. Его родне в шикарном ресторане будет не очень комфортно. А мои друзья не оценят местного колорита. Так зачем заставлять одних ощущать себя бедными родственниками, а других выдёргивать из привычной среды? Свадьбу сыграем в тесном семейном кругу, а моей тусовкой потом рванём на острова.

— А Марк, прости, к каким гостям относится: семья или плебеи?

Улыбка с её лица сползает моментально. Впрочем, ответа не следует.

Не сбавляя шага, сворачиваю к старому зданию театра. Внутри тлеет непередаваемая смесь любопытства и раздражения. Я едва сдерживаюсь от того, чтобы не начать расспрашивать про причину разрыва с Марком. Едва ли есть смысл искать брешь в этом направлении. А вот играть свадьбу здесь плохая затея.

Деньги портят людей. Не верю я, что она настолько неизбалованная.

— Нам сюда. — Ныряю за скрипучие ворота в уютный тесный двор.

Здесь всего пять жилых домов, зажатых между зданием театра, девятиэтажкой и рестораном. Мой, доставшийся в наследство от бабушки, гордо стоит в самом краю — рядом с домом Валерьевны. Оба тесно обвитые плющом, так удачно сейчас маскирующем трещины на стенах.

У соседки, как всегда, окна нараспашку. Лёгкий сквозняк играет занавесками под блюз и помехи радиоволн.

— Проходи, — скрипит в ответ на мой стук по дереву рамы.

В прихожей пахнет сдобой и сигаретным дымом. Значит, Маринка сегодня дома.

— Тебе туда. — Киваю на дальнюю дверь справа и повышаю голос: — Тёть Зой, тут девушке платье свадебное нужно.

Не уточняю, что для невесты Солнцева, почему-то стыдно.

— Сделаем, — бодро отвечает соседка. Хоть лето сезон свадеб и от заказов отбоя нет, эта энергичная пенсионерка копейки лишней не упустит.

Задерживаюсь, дожидаясь, пока Полторашка расстегнёт ремешки босоножек. На загорелой коже алеют свежие мозоли, но Ира улыбается, не подавая вида, что натёрла ноги.

Без каблуков она мне по плечо. Мелкая, кудрявая помеха! И всё же в груди что-то предательски сжимается. Не могу не пожалеть и жалеть не могу тоже. Ненормально сопереживать тому, кого всем сердцем ненавидишь.

— А ты со мной не пойдёшь? — Она растерянно оборачивается, застыв в проёме двери.

— Поболтаю с подругой, пока с тебя снимут мерки, — беззастенчиво увиливаю от неприятной компании.

Тёть Зоя дама проницательная, если поймёт, что к чему — обязательно вгонит в дурёху пару булавок. Случайно, ага.

— Кто такая? — Маринка по обыкновению появляется бесшумно как тень.

— Невеста Солнцева, — роняю морщась.

— О как… — Она достаёт тонкую сигарету из лежащей на подоконнике пачки. На моей памяти подруга в последний раз баловалась никотином в прошлом месяце, когда у неё какие-то уроды подрезали сумку со всеми деньгами. Как-то нехорошо она зачастила… Но обдумать как следует это наблюдение не успеваю, Маринка утягивает меня во двор. — Я что-то не припомню, чтобы вы с ним расстались.

— Сама только вчера об этом узнала.

— Тогда тем более не понимаю, зачем ты с ней таскаешься.

— Мы расстались друзьями. — Плюхаюсь на качели, маскируя за скрипом дрожь в голосе.

Маринка щёлкает зажигалкой и пристраивается рядом. Дымчатый кот с недовольным мяуканьем спрыгивает с подушек и забегает в дом, провожаемый задумчивым взглядом хозяйки.

— Самые чужие — это бывшие свои… — вздыхает, обнимая меня свободной рукой. — Вот на черта оно тебе, скажи?

— Это сложно