Какие еще могут быть причины? Она додумала — мол, он хотел назвать ее безответственной! Навряд ли можно обидеться на это. Боже, средства массовой информации всего мира периодически использовали это слово по отношению к ней! И в принципе небезосновательно. Это точно нельзя было расценить как оскорбление. Ведь в доказательство этому у нее был не один, а два незаконнорожденных ребенка!

Движение на автостраде было довольно напряженное, но мощный автомобиль довольно быстро оставлял километры позади, и вскоре они повернули на более узкую дорогу, ведущую к горному району. Это было неожиданно. Он предполагал: она живет где-то рядом с городом, там, где смогла бы веселиться ночи напролет. Но теперь у нее были дети. Наверняка ее ответственности хватало на то, чтобы оставлять их с няней, которая присматривает за ними во время длительных загулов легкомысленной мамаши.

Скорость значительно снизилась после того, как они свернули с автострады. Дорога теперь пролегала вдоль плодородной речной долины, окруженной пиками гор, и через живописные деревушки, где многие дома выступали на дорогу и тем самым оставляли водителей в полном неведении, что же там, за поворотом.

Бахир еле увернулся от очередного медленно движущегося трактора. Абсолютно точно это место не подходило для нормальной жизни. Но может, Марина редко бывала дома?

Он посмотрел в зеркало заднего вида — она все так же сидела, откинувшись на спинку кожаного сиденья, пряча глаза за темными очками. Но ничто не могло спрятать напряжение, которое выдавали ее крепко сжатые губы.

Она устала. Неудивительно после прошлой ночи…

Но ему было ее не жалко. Совсем. По крайней мере, она получила хоть какое-то облегчение. Чего нельзя было сказать о нем. Он так и пылал в изнеможении до самого утра, думая о ней, лежащей в его постели, такой роскошной, пьянящей и… распутной.

— Ты меня слышишь? — услышал Бахир голос сзади. — Здесь надо повернуть налево.

Он резко крутанул руль, иначе окончательно пропустил бы поворот.

— Еще далеко? — спросил он.

Дорога, проходящая у подножия горы, уже сузилась почти до одной полосы, и он увидел знак, предупреждающий о заносах.

— Несколько километров. Уже близко.

Он хотел огрызнуться, но направил все свои усилия на то, чтобы скорее покончить с этой неприятной обязанностью.

На автостраде эти несколько километров пролетели бы совсем незаметно — благодаря мощности и техническому совершенству автомобиля. Но на этой узкой козьей тропе, с ее изогнутыми и совершенно непросматривающимися поворотами, было невозможно ехать быстро. Казалось, подъем не закончится никогда.

С визгом шин Бахир вошел в еще один резкий поворот, почти вплотную прижимаясь к горе и расходясь в нескольких миллиметрах с проезжающим навстречу автомобилем.

Он выдохнул, радуясь, что ему удалось избежать столкновения. Как, черт возьми, ее сюда занесло? Вся эта деревенская местность совсем не подходила той богатой, своевольной, дикой и распутной Марине, которую он знал раньше.

В то же время он понимал, почему любой, кто не был влюблен в разгульную жизнь, захотел бы жить здесь. По мере их подъема виды становились все более впечатляющими, хребет за хребтом, долина за долиной, обрамленная еще более высокими пиками. И все это на фоне гряды серо-зеленых гор вдалеке.

— За следующим поворотом, — наконец сказала она. — Въезд слева.

И снова его ожидал сюрприз, когда он повернул на дорогу, усыпанную гравием.

Каменная вилла стояла прямо на склоне хребта. По ее стенам, выкрашенным в желтый цвет, ползла цветущая алыми цветами бугенвиллея.

Бахир вышел из машины и огляделся. Почувствовав на плечах тосканское солнце, он отметил про себя: оно намного мягче солнца в пустыне. Или просто на такой высоте всегда было прохладнее?

Она не стала дожидаться, когда он оценит всю местность, и открыла свою дверцу.

— Так здесь ты живешь? — спросил Бахир, вытаскивая ее вещи из багажника.

Она хотела их забрать, но он крепко держал чемоданы, и она опять сжала губы.

— Да, это мой дом, — вздохнула она, поняв, что он собирается выполнить свой долг до конца.

Марина стала спускаться по лестнице сбоку от дома, которая привела их к причудливо вымощенной террасе и крытой беседке. Отсюда вид был еще лучше. На другой стороне долины виднелась маленькая, красочная деревушка на фоне густой зелени садов и лесов. Земля перед ними утопала в пышной зелени, постепенно, по мере удаления, меняя оттенки на серые.

Из дома послышались шаги, визг и крики: «Мама, мама!» Дверь распахнулась, и двое темноволосых ребятишек, смеясь, выскочили на лужайку.

— Мама! — закричал мальчик, бросившись со всей силы на свою мать.

Сразу вслед за ним то же самое повторила и малюсенькая девчушка.

Бахир почувствовал ком в горле и весь сжался от напряжения, когда она присела и крепко обняла их. Так вот какие ее дети! Одно дело было знать о них, другое — увидеть.

Он отвернулся, ожидая, когда горячая встреча закончится. Бахир не хотел семью. И уж точно не хотел быть причастным к ее семейному счастью, особенно после всех тех мужчин, в постелях которых она побывала.

— Наконец-то ты дома, слава Небесам! — услышал он чей-то голос и, обернувшись, увидел женщину лет за сорок, вытирающую руки об испачканный мукой передник, которая смотрела не на радостную встречу мамы и детей, а на него. Она вопросительно подняла бровь, прежде чем повернуться к Марине и спросить: — Обед почти готов. Где его сервировать?

Марина поцеловала детей и, взяв их за руки, встала:

— Бахир, это Катриона, наша няня, экономка и ангел-хранитель. А это, — сказала она, посмотрев вниз, — мои дети, Шакир и Хана. Бахир любезно согласился проводить меня домой, — сказала она им. — Поздоровайтесь с нашим гостем, дети.

Любезно согласился? Не совсем. Но в этот раз ему ничего не оставалось, как просто посмотреть на них. Ни один из детей не проронил ни слова. Девочка вцепилась в мамину юбку и, засунув большой палец в рот, смотрела на него огромными глазами, не выражавшими никакого восторга.

Но мальчик… Малыш смотрел на него с подозрением и вызовом, как будто был готов встать на защиту своей матери сию секунду. И его глаза были Бахиру настолько знакомы…

— Я не останусь, — внезапно сказал он, осознавая, что выглядит глупо, все еще держа в руках ее чемоданы, как вышколенный посыльный.

Бахир отнес чемоданы к двери, поставил их и отошел. Дальше Марина справится и сама.

— Ты должен остаться, — сказала Марина, выдавливая из себя слова. — Оставайся на обед.

— Нет, я…

— Ты должен… — тихо, но твердо сказала она.

В ее словах не было никакого приглашения, а скорее утверждение.

Что-то внутри подсказывало ему — пора бежать, и бежать без оглядки.