– Это все ты! – с тихой ненавистью сказал Дима, указывая на Юрия пальцем. – Ты во всем виновата!

Он забыл, что пообещал «выкать», когда они останутся тет-а-тет.

– Надеюсь, он не умер? – шепотом спросила Марина.

– Не знаю, не знаю… – злобно ответил Дима. – Может быть, у него в голове что-нибудь лопнуло, и все – привет семье!

Марина рухнула на колени и приложила ухо к груди пострадавшего. Сердце стучало ровно, его было хорошо слышно, и она чуточку успокоилась.

– Он жив! Почему же он тогда не встает? – с удивлением спросила она, вскинув к Диме грязную физиономию.

– Потому что его сильно стукнули, – любезно объяснил тот. – Хорошо, что вообще дух не вышибли. Надо побрызгать на него водой.

Марина побежала к берегу, села на корточки, сложила ладошки мисочкой, поскользнулась на глинистом берегу и головой вниз свалилась в реку.

– Да-а-а… – протянул Дима, наблюдая за тем, как она барахтается в воде. – Надо было сразу брать клюшку для гольфа – и дело с концом.

Мокрая Марина все-таки донесла до Юрия горстку воды и плеснула ему в лицо. Ничего не произошло, и она запричитала:

– Что же это такое, а? Даже в боксе, когда нокаут, судья считает до десяти, и тот, кого уложили ударом, встает и сам идет с этой… с площадки!

– Судья… – пробормотал Дима потрясенно. – С площадки… И они еще претендуют на то, чтобы быть подругами жизни!

– А он уже давно так лежит, а не десять секунд! – завывала Марина, трясущимися руками ощупывая голову Юрия.

– Перестань голосить, как плакальщица на похоронах, – приказал Дима. – С ним все будет в порядке. Нам даже на руку, что он не сразу очухался. Сейчас отнесем его домой и заодно познакомимся с остальными его родственниками. Для нас это важно.

– Отнесем домой? – не поверила Марина. – Кто это – «отнесем»?

– Мы с тобой. Ты, так и быть, возьмешь его за ноги, а я под мышки. Слава богу, дом недалеко – вон красная крыша, видишь?

– Я не смогу нести такого большого мужчину! – возразила она.

– Возьми его ноги в свои нежные руки! – процедил Дима ледяным тоном. Он обошел Юрия, приподнял его и подождал, пока Марина выполнит приказание. – И запомни: тебе некого винить в случившемся, кроме самой себя.

– Он тяжелый! – пискнула Марина. – Я его уроню!

– Тогда он умрет, и нам дадут по двенадцать лет.

Несмотря на столь серьезную угрозу, Диме пришлось справляться практически самому. Марину постоянно заносило в сторону, она роняла вверенные ей ноги и вообще была в таком ужасе, словно они убили этого типа и шли закапывать труп. Когда показался дом с красной крышей, оба едва не зарыдали от облегчения.

– Внутрь я не пойду! – загодя предупредила Марина. – Собака где-то поблизости.

– Я уверен, что ее заперли.

– В прошлый раз ее привязали к дереву, но она отвязалась. И когда мы приехали, она тоже бегала без присмотра.

Пока они препирались, парадная дверь дома распахнулась, и на пороге появилась дама слегка за шестьдесят. У нее было красивое лицо, однако красота эта казалась усмиренной, домашней – из-за ласкового выражения глаз и собранных в низкий пучок волос. Дима, изучивший всех членов семейки по фотографии, немедленно узнал ту самую «курицу Дарью», новоиспеченную вдову, муж которой закончил свой жизненный путь в ванне с водой. Его клиентка, Анисья Петровна, подозревала, что именно Дарья организовала «утопление». Муж унижал ее, постоянно конфликтовал с детьми, ей это надоело, и она внезапно, после десятков лет смирения, взбунтовалась. Бунт принял криминальную форму и закончился трагически.

Априори Дима подозревал всех. Дарья первой попалась ему на глаза, поэтому в его списке подозреваемых она тоже будет стоять первой.

– Что здесь происходит? – спросила тем временем вдова высоким от испуга голосом. – Что с моим сыном?!

– Ничего страшного! – Дима успокаивающе вскинул руки. – Ничего такого! Его немножечко… помяли, а так он в полном порядке.

Словно в ответ на его слова, Юрий, которого они опустили на траву возле калитки, застонал, открыл глаза и сел, держась двумя руками за голову. Взволнованная мать, оставив дверь нараспашку, бросилась вниз по ступенькам и в мгновение ока преодолела разделяющее их расстояние.

– Мальчик мой! – воскликнула она, помогая ему подняться. – Что случилось?

Марина, которая прикидывала, как бы побыстрее отсюда смыться, повернула голову и увидела, что по дороге откуда-то из глубины поселка весело трусит растреклятый Барон, которого, судя по всему, никто и не думал сажать на цепь или запирать. Пес находился еще довольно далеко, но Марина могла бы голову дать на отсечение, что он приценивается конкретно к ней. Она решила бежать куда глаза глядят, но тут же заметила, что Барон напружился и помчался, словно ветер. Собаки бегают гораздо быстрее людей! Не раздумывая ни секунды, она рванула в направлении распахнутой двери, взлетела на крыльцо, забежала внутрь и захлопнула ее за собой.

– Ну, что там, Дарья? – тут же раздался энергичный мужской голос, и в проеме двери, ведущей из холла в комнату, появился невысокий плотный человечек в круглых очках, которые делают мужчин похожими на быстро состарившихся мальчиков. На затылке у него торчал упрямый воробьиный хохолок.

– Ой, – сказал он, увидев вместо Дарьи незнакомую девицу – лохматую, грязную и позорно зареванную. – Вы кто?

– А вы кто? – спросила Марина, настроенная только на то, что происходит снаружи. Она спиной чувствовала, что агрессивная и неуправляемая собака крутится с другой стороны двери, и это почти полностью ее деморализовало.

– Валерий Леопольдович Девель, – чинно ответил очкарик. – Вы ко мне?

– К вам! – выпалила Марина, мечтая, чтобы ее пригласили поглубже в дом. – Мы там… принесли кое-кого.

– А! – неожиданно обрадовался Валерий Леопольдович. – Котята на продажу! Я понял! Входите же, входите.

Он втолкнул Марину в гостиную, и взору ее открылся длинный накрытый стол, за которым собрались несколько человек. Во главе стола в массивном кресле восседала крохотная старушенция с крючковатым носом и острыми, недовольными всем на свете глазками. Возле нее сидела молодая медсестра в белом приталенном халатике и лежала кислородная подушка.

– Вот, – представил Марину Валерий Леопольдович. – Девушка, у которой окот.

Мужчина, сидевший по левую руку от старухи, весело затрясся. Он казался эдаким петушком – грудь колесом и жидкие, будто прореженные наподобие молодого укропа усы. «Кому нужны такие усы? – невольно подумала Марина. – Такими усами только блох смешить!»

– Что ты ржешь, Роман? – басом одернула его старуха и уставилась на Марину: – У вас есть трехцветные девочки? И вообще – что с вами такое? Почему вы такая… перелопаченная?

– Юрий, – промямлила Марина и махнула рукой себе за спину.