шрамы свои пулевые и колото-резанные не палить. Благо лампочка в помещении еле горела и вода изрядно парила. На мое счастье видимости почти нет.

Мужики галдели, травили анекдоты, только Альбертик был невесел. Увидев меня, все ненадолго замолчали.

— Слышь, шахматист, — наконец проговорил один из них. — А ты не такой хилый, как кажешься.

— Так я же деревенский, — улыбнулся я, выдумывая на ходу, чем оправдать свою внешнюю физическую форму. — Покосы, дрова и прочий навоз. Работенка тяжелая по хозяйству.

Но и у этих ребят было, чем меня удивить, кроме бравады и ловких накачанных рук и ног. Я пригляделся к намыленным телам и охренел. У троих из них, в том числе у гранитного Альбертика, на правом плече красовалась татуировка. Оскаленная волчья голова. Почти как на убитом Бочкине и других трупах. Я ее хорошо запомнил, пока в блокноте рисовал.

Опа! Как, говорит Вася Жмых, ядрен пистон! Это я удачно зашел!

Глава 6

Я плескался под струей воды с привкусом железа и старался не смотреть на татухи. Они явно настоящие, и относительно свежие, штрихи еще не поблекли.

Альберт шакалом косился на меня, но больше не пытался задеть. Делал вид, что ничего такого на тренировке не произошло. В общем, внедрение в секцию прошло даже лучше, чем я ожидал. Вот только вопросов у меня к ребятам образовалось множество. Но пока рано в лоб спрашивать — новичку доверия нет. Буду прощупывать постепенно.

После душа, когда почти все разбрелись по домам, я снова подошел к тренеру:

— Я тоже себе хочу татуировку, как у вас. Раньше хотел ферзя вытатуировать, но родители запрещают. А у вас волчок знатный. Это даже лучше, чем ферзь.

— Куда? Не заслужил, — буркнул тот.

— А, понял… Она у вас что-то вроде клейма «ОТК»? Если хороший борец, то отдел контроля прошел. Так? — я бесхитростно улыбался.

— Вроде того, — отмахнулся тренер.

Что ж… Все это становится интересным. Но карты вскрывать рано. Нельзя, чтобы они поняли, что я здесь из-за расследования.

* * *

На следующий день я рассказал о тренировке нашим на планерке. О странных возрастных дзюдоистах, о татушках в виде оскаленных волчьих голов.

— Отлично, Андрей Григорьевич! — Горохов даже по плечу меня похлопал. — Есть теперь у нас зацепка, главное — их не спугнуть.

— Теперь надо поискать что-то общее между жертвами и борцами, — высказался я. — И личность их всех установить по-тихому, пробить по базе. Кто, чем дышит, понять. Вот только как это сделать? Все фамилии у тренера в личной тетради записаны. Он с ней не расстаётся. Выкрасть ее проблематично, да и сразу на меня подумают, как на свежую кровь.

Горохов походил, попыхтел, разгоняя мыслительные процессы в своей голове.

— Придумал! — следователь поднял указательный палец вверх в знак своего озарения. — Я свяжусь с областным спорткомитетом, попрошу их с ревизией в эту секцию нагрянуть. Должны же они контролировать спортивные организации. Пусть под видом проверки списки занимающихся глянут.

— Думаете, они так просто побегут выполнять вашу просьбу? — я скептически поморщился. — Судя по всему, в исполкоме кто-то этих дзюдоистов прикрывает. Ведь не детям спортзал с душем отдали, а сомнительным личностям с татуировками. Звонить в спорткомитет точно бесполезно. Нужно отправить туда ОБХСС-ников. Тоже, вроде, с проверкой. На каком основании они выделили помещение не детско-юношеской организации, а великовозрастным мужикам, которые в федерации дзюдо, уверен, не числятся.

— Хорошо, — одобрительно кивнул следователь. — Многоходовочка такая получается. Надавим на местный спорткомитет, а те на дзюдоистов. Так и сделаем. Поговорю с начальником милиции, пусть выделит нам пару инспекторов. И наверняка у него уже есть кое-какая информация про этих самых дзюдоистов.

Горохов даже хмыкнул про себя — хорошо, мол, когда шаги какие-то вырисовываются, и подчиненные без дела не сидят. Теперь мне казалось, что и не было этого перерыва в несколько месяцев, никуда Никита Егорович не уходил. Был с нашим отделом всегда, и будет всегда.

— Я уже все узнал про них, — вдруг торжественно заявил Вася. — Дзюдоисты эти — работники инкассаторской службы. Организовали секцию своими силами. Главный у них — Воеводин Лев Павлович. Тоже инкассатором работает, ну и тренирует их.

Мы с удивлением уставились на Жмыха.

— Что вы так смотрите? — поймав на себе недоуменные взгляды, сказал он. — Я же не первый год работаю. — Оперативные связи, информаторы. Все имеется.

— У тебя? — вскинул на него бровь Горохов. — Оперативные связи?

— А что такого?

— Ничего, ты, вроде, с ГАИ совсем недавно перевелся. И сразу, как я понял, в начальство попал. Когда же ты успел оперативные позиции наработать? И за какие-такие заслуги тебя начальником УГРО поставили? — прямо спросил Никита Егорович, хотя ответ он и так знал, ведь племяшное родство с начальником милиции очень, как правило, хорошо влияет на карьеру.

— Ой, да ладно вам… — отмахнулся Вася. — Ладно… Расскажу. Просто у меня жена в госбанке работает. Знает этих инкассаторов. А что касается должности, то я слишком не напрашивался. Мне и в ГАИ неплохо жилось, бывало, за один день… — Вася осекся, чтобы не сболтнуть лишнего. — В общем, поставили меня начальником, потому что больше некого было назначать. У одного меня высшее образование из всего уголовного розыска. Агроном я.

— Ну, давай, докладывай, агроном, — улыбался следователь. — Что ты там еще нарыл?

— Я еще не сказал вам самого интересного, — Вася аж привстал. — Воеводина, тренера, то есть, чуть не посадили за изнасилование.

Горохов перестал прохаживаться по кабинету, а застыл напротив Васи.

— Давай подробнее, не тяни. Подозрения подозрениям рознь.

— В общем, там непонятная история была. Лет пять назад. Он тогда студентов мединститута тренировал. Вроде как, к одной своей подопечной пристал. В раздевалке с ней заперся. Та заявление сначала написала, а потом забрала его. Вроде как он заплатил ей или чем-то другим мотивировал, не знаю. Короче, сухим из воды вышел, дело даже не успели возбудить. Но скандал все же небольшой поднялся, его из Федерации дзюдо и поперли. Теперь он не в тренерском штате, а как бы на общественных началах секцию ведет.

— Интересный фрукт, — Горохов задумчиво закивал. — Несостоявшийся насильник. На плече пресловутая татуировка. На телах жертв, как мы знаем, следы от бросков и такие же наспех нарисованные татуировки. Вот вам и первый подозреваемый, товарищи.

Следователь повернулся ко мне:

— Андрей Григорьевич, когда у тебя следующая тренировка?

— Завтра, — ответил я.

Никита Егорович покусал губу:

— А каждый день нельзя ходить?

— Рад бы, но понедельник-среда-пятница. Золотой стандарт советских секций, чаще только серьезные спортсмены занимаются, а там сегодня избушка на клюшке. Подвал, в смысле.

Никита Егорович пожал плечом — мол, ну ладно, так и быть, будем приспосабливаться к обстоятельствам.

— Присмотрись к этому тренеру, а мы пока остальных пробьем.

Горохов постоял, подумал и поднял глаза на Каткова:

— Алексей, что там с анализом красителя? Готов?

— И да, и нет, — оживился тот, он явно был рад, что наконец очередь дошла и до него. — Пока состав красящего вещества установить не удалось. Под «Радугу» и прочие чернила не подходят. Работают еще химики.

— А много там вариантов? Поторопи их, — нахмурился Горохов. — Возможно, этот самый краситель и есть наша ниточка. — И еще… Нам нужно повторно осмотреть места всех убийств. Осмотры проводили разные следственные группы, кто дежурил, тот и выезжал. Вы же помните, тогда серия не прослеживалась, могли что-то упустить.

— И что мы там будем искать? — недоуменно хмыкнул Погодин. — Сколько времени уже прошло с момента первого убийства. Следы — штука тонкая.

— Не так уж и много, всего две недели. Я навел справки. Все это время в Михайловске не было дождя. Засуха больше двух недель стоит, — Горохов повернулся к криминалисту. — Готовь, Алексей, чемодан и фотоаппарат. Проскочим по всем местам, где были обнаружены трупы. Конечно, маловероятно, что что-то там найдем, но проверить надо. Знаю, как для галочки делаются у нас порой первичные осмотры.

— Можно с вами? — вызвался я. — У меня сегодня тренировки нет, так что я относительно свободен.

— Хорошо, — кивнул Горохов. — Тогда собирайся.

— А мне чем заняться? — пожал плечами Федя.

— А ты с Василием Николаевичем найди ту самую студентку, которой домогался Воеводин. Разузнайте все подробности. Особенно — почему она забрала свое заявление.

— Заявление нельзя забрать, вы же знаете, — блеснул знаниями Федя. — Можно только второе написать, что претензий не имею, отказываюсь и привлекать к уголовной ответственности не желаю.

— Все правильно, — кивнул