ли два года, как я покинул агентство Хютте. Внезапно, однажды в послеполуденный час, на улице я испытал шок, как будто время вдруг повернуло вспять или, скорее, просто не было этих двух лет. И я снова почувствовал, что мои поиски продолжаются.

Я пересек разделительную полосу площади Оперы и собирался спуститься по лестнице в метро, как вдруг увидел издалека вывеску и витрину магазина кожгалантереи Ланселя. Тротуар на миг качнулся, я оступился и словно проснулся от долгого сна.

Я без колебаний вошел к Ланселю и направился к одной из продавщиц в глубине магазина:

— Извините меня. Я хотел бы узнать новости о Ноэль Лефевр.

Я произнес это четко, чеканя слоги, но она, кажется, меня не поняла.

— Новости о ком, месье?

Продавщица смотрела на меня с опаской, и я испугался, что она позовет кого-нибудь из сотрудников. Я, конечно, не походил на обычного клиента.

— Ноэль Лефевр. Она работала здесь два года назад.

— Я здесь всего полгода… Вам лучше спросить у моей коллеги…

Она показала на брюнетку лет тридцати, сидевшую за конторкой у входа в магазин.

Та не замечала моего присутствия. Она была занята работой, насколько я понял, какой-то бухгалтерией. Я уже был готов покинуть магазин как можно незаметнее, но она вдруг подняла на меня глаза.

— Мадам… Вы не могли бы сообщить мне что-нибудь о Ноэль Лефевр?.. Она работала здесь два года назад…

Женщина не сводила с меня глаз, будто пыталась понять, с кем имеет дело. Я был одет строго, стрижка классическая. Вопрос я задал очень спокойным голосом. Мне не в чем было себя упрекнуть.

— Вы были другом Ноэль Лефевр?

Я почувствовал, что заинтересовал ее. Одно мне не понравилось: она употребила прошедшее время.

— Да. Очень близким другом.

— Мы закрываемся через час… Здесь будет трудно поговорить… Мы можем встретиться напротив, на бульваре Капуцинок, в кафе «Хедив», если хотите… Через час…

Она встала, проводила меня к выходу из магазина и показала кафе.

Я сел за столик на террасе. Два года назад, пытаясь что-то разузнать, я сказал Жерару Мураду, что именно в этом кафе встречался с Ноэль Лефевр после работы. И по мере того как шло время, я все чаще задавался вопросом, было ли это ложью. Я пожалел, что у меня нет с собой карточки «до востребования», чтобы внимательнее рассмотреть фото. Может быть, я и встречал ее, эту Ноэль Лефевр? Есть пробелы в нашей жизни и провалы в памяти. И если я принял всерьез эти поиски, которые поручил мне Хютте, — довольно-таки банальное «дело», ведь сотни людей каждый день исчезают, или переезжают, или просто в одночасье порывают с прежней жизнью, — то не потому ли, что это лицо что-то мне напоминало, кого-то, кого я мог встречать в прошлом под другим именем?

Я видел, как она пересекла бульвар, и помахал ей рукой. Она уже стояла перед моим столиком.

— Вы не против, если мы пройдемся до Мадлен? Там я сяду в метро… Мне сегодня надо вернуться домой пораньше…

Мы прошли мимо витрины Ланселя и пересекли площадь. Она молчала. Времени на разговор до Мадлен было мало. Начать следовало мне.

— Вы были подругой Ноэль Лефевр?

— Да. С тех пор как она поступила к Ланселю. Мы часто проводили время вместе.

Она, похоже, обрадовалась, что я заговорил первым, как будто тема была затронута деликатная.

— И она больше не давала вам о себе знать?

— Нет. Ни разу за два года.

— Мне тоже.

Был час пик, тротуары бульвара Капуцинок кишели народом. Люди выходили из офисов, чтобы сесть в метро или на поезд на вокзале Сен-Лазар. Мне казалось, что все они идут нам навстречу, и я боялся потерять ее в этой толпе, к тому же она шла быстро, и я с трудом поспевал за ней. Было бы проще и разумнее взять ее под руку, но этот жест мог показаться ей неуместным.

— И вы не имеете представления, где она может быть?

— Ни малейшего. Ее муж приходил к Ланселю. Я говорила с ним. Он тоже ничего не понимал.

Я чувствовал, что ей трудно дается это воспоминание. И сейчас, после всех этих лет, я задаюсь вопросом, не сознательно ли она предпочла эту толпу, а не разговор с глазу на глаз в кафе, чтобы вспомнить Ноэль Лефевр.

— Вы хорошо знали ее мужа?

— Не очень. Видела его два или три раза. Мы с Ноэль проводили время вдвоем.

— А Жерара Мурада вы знали?

— Высокого кудрявого брюнета, который учился на актера?

Она подняла голову и посмотрела на меня. На губах играла ироническая улыбка.

— Ноэль водила меня однажды на его курсы драматического искусства… совсем рядом с Ланселем…

Она шла так быстро, что мне было трудно не только поспевать за ней, но и расслышать ее слова. К тому же голос ее звучал очень глухо.

— А вы знали ее мужа? — спросила она.

— Нет.

— Ноэль говорила мне, что он подвержен депрессиям. Она вечно искала ему работу. Я, впрочем, сомневалась, вправду ли он ее муж…

Мне вспомнилась одна запись в книжке Ноэль Лефевр, одна из тех, которые я выучил наизусть, столько раз пытаясь их расшифровать, словно какой-то тайный код: «Спросить Марион Ле Фат Вен, может ли она найти работу для Роже в своей транспортной компании».

— Вы думаете, он не был ее мужем?

— Кажется, у Ноэль была сложная личная жизнь, и это иногда создавало ей проблемы… Но она никогда не откровенничала…

— Так вы вместе проводили время?

Мне казалось, что, не задай я этого вопроса, она бы промолчала. Исчезновение Ноэль Лефевр наверняка было для нее болезненной темой. За эти два года она, должно быть, думала о ней, как я, временами и все реже, ведь жизнь идет и надо жить дальше.

— Да, мы вместе проводили время. Она иногда водила меня в занятные места. Например, в дансинг на набережной Гренель.

— В «Марину»?

— Да. В «Марину». Вас она тоже туда водила?

Она остановилась, как будто ждала ответа и он был важен для нее.

— Нет. Никогда.

— Странно, — сказала она. — Мне кажется, будто я видела вас с ней однажды в давешнем кафе… напротив Ланселя…

— Нет. Вы ошибаетесь…

— Значит, это был кто-то похожий на вас…

Мы стояли в стороне от толпы, в начале тупичка, ведущего к театру Эдуарда VII. Он был пуст, по контрасту с потоком прохожих на бульваре, по которому нам пришлось идти против течения.

— И было еще одно место, кроме «Марины», куда Ноэль часто меня водила…