А когда и Петунья расплатилась за покупки, Гарри сам потащил её к Олливандеру, надеясь, что незнакомка всё ещё там. Чем-то она запала ему в душу, чем-то зацепила, может, своей невероятной благорасположенностью, такой открытой и честной? За те коротенькие миги, что они успели провести вместе перед прилавком в аптеке, Гарри осознал, что никогда не встречал ещё такой искренней и настоящей девочки, такой непосредственно-настоящей, без притворства…

Салли всё ещё была там, и перед ней на стойке лежала целая гора опробованных палочек. Мастер Олливандер едва глянул на новых посетителей, ковыляя за следующей партией пенальчиков. Увидев среди них необычайно широкую, Салли вопросительно посмотрела на старика. Тот досадливо махнул рукой:

— Это не для вас, это палочки для близнецов, я её случайно прихватил…

Услышав это, девочка решительно открыла двойную коробочку. Достала красивую красно-коричневую палочку и приглашающе глянула на Гарри. Тот подошел и молча взял вторую такую же. И вот же чудеса какие… палочки потеплели в их руках и мягко засветились теплым янтарным светом, откликаясь на магию детей и друг друга. Растеряно заморгал своими белесыми глазами старый Мастер Олливандер. Недоуменно бухнул:

— Вы двое близнецы, что ли?

Гарри неуверенно пожал плечами и вопрошающе посмотрел на девочку, а та, сияя, уставилась на мать:

— Мама, это Гарри, мой брат, тот самый, помнишь? Я его ещё называла Гайи!

— Салли Энн, надеюсь, ты понимаешь, настолько это нереально звучит? Лично я не помню, чтобы Северус мне с кем-то изменял! — устало и как-то раздраженно ответила мать. Петунья встрепенулась.

— Северус? Это не с ним в детстве дружила Лили? Я их помню…

— А вы, простите, кто? — женщина неприязненно посмотрела на Петунью.

— Я Петунья Дурсль, старшая сестра Лили, а это мой племянник Гарри, — немного обиженно произнесла Петунья. Внимательно оглядела племянника и задумчиво проговорила: — А я-то всё гадаю, кого ты мне напоминаешь: а оказывается, ты на Северуса похож…

— Но Северус мне не… — начала было Мэри и осеклась. Посмотрела на дочь, нахмурилась.

Девочка грустно глянула в ответ. Гарри с интересом вертел головой, слушая их странные реплики, и честно пытался понять, как можно родиться кому-то братом, при этом будучи единственным в семье? Реальным здесь был только один ответ: его мама переспала с женатым мужчиной, причем так, что тот не заметил измены жене… Как Моргауза с Артуром, как Зевс, прикинувшийся Амфитрионом, мужем прекрасной Алкмены, от чьего союза потом родился Геракл. Ну, здесь, конечно, несколько иначе, но суть-то одна — нечаянная измена со стороны одного из супругов. Значит, сестренка? Гарри весело оглядел кудряшку: интересно, а папой она поделится?

Глава 5. Будем знакомы!

Кедровые палочки с волосом единорога были бережно упакованы и оплачены, после чего Гарри с Салли и тётя Петунья с Мэри неспешно прогулялись до кафе-мороженого Флориана Фортескью, где, заказав детям мороженое, а себе молочные коктейли, заняли один столик — надо было обсудить, что делать и как поступить дальше.

Ну, лично дети не заморачивались по этому поводу, великодушно оставив решение всех проблем взрослым, у них были свои сугубо внутренние дела, например, на какой факультет поступить и будет ли рад папа Салли наличию сына?

На последнее обескураженно ответила Мэри — Северус не будет рад. Потому что он любит свою жену и для него это будет сильным потрясением, когда он узнает, что случайно изменил ей и что его использовали без его ведома. Северус очень гордый мужчина. С тем, что папа гордый, согласилась и Салли — загрустила и печально уставилась в креманку.

Гарри вздохнул и мужественно предложил ничего не говорить мистеру Снейпу, мол, он без отца прожил одиннадцать лет, а значит, и дальше проживет.

На него посмотрели с таким сочувствием… но и с логикой его тоже согласились, тем более, что поделать пока ничего не могли. Дальше женщины ушли в свою задушевную беседу за жизнь, перестав обращать внимание на окружающий мир. Воспользовавшись этим, Гарри приблизил голову к Салли Энн и шепотом спросил:

— Скажи, а директор в Хогвартсе кто? Неужели и в самом деле настоящий василиск?..

— Да, папа про него рассказывал, — закивала Салли. — Самый настоящий. В длину он больше двадцати пяти футов, а толщиной с греческую колонну. Ещё он, оказывается, умеет разговаривать, и не по-змеиному, а по-английски. Он уже давно директорствует, с пятьдесят пятого года. И даже мальчика-сироту усыновил, того, что потом его заместителем стал, он сейчас профессор Защиты от Темных Искусств. Профессор Реддл. Мне не терпится оказаться у него на уроке, он такой знаменитый, усыновленный василиском, представляешь? А мой папа, кстати, зельеварение преподает.

— Круто! — восхитился Гарри. — Ну, в смысле, сын василиска. Слушай, а какой факультет там самый престижный?

— Когтевран и Слизерин, — тут же ответила Салли. — Аристократы обычно туда поступают. Я хотела на Слизерин, там папа деканствует, но он говорит, чтобы я не очень на это рассчитывала, студентов на факультеты распределяет волшебная Шляпа, куда она направит — туда и пойдешь. Жалко вообще-то…

— То есть ты хотела сама выбрать? — поразился Гарри. Салли со вздохом кивнула.

— Ну да, чтобы к папе поближе. Знаешь, а я попробую уговорить Шляпу! Не может быть, чтобы она не учитывала желание студента.

— Ну, попробуй, — с сомнением согласился Гарри. И поинтересовался: — А Пуффендуй с Гриффиндором что, плоховаты?

— Да нет, они не хуже других, просто на них больше потомки рыцарей-воителей и земледелов-пахарей поступают. Папа всё подшучивает надо мной, говорит, что прирожденная пуффендуйка, э-э-э… — тут Салли мило покраснела: — Я растения и животных люблю. У меня пони есть… — прошептала едва слышно.

— Ну и что? — удивился Гарри. — Что в этом плохого?

— Но я же волшебница, а у меня простое маггловское животное, какой-то пони, а не магические книззлы, крапы или глиноклоки. Неправильно как-то… — сокрушенно вздохнула девочка.

— Пони-то хоть счастлив у тебя? — напрягся Гарри.

— Конечно, счастлив! — возмущенно округлила та глаза. — Я же люблю Бубенчика!

— А, ну раз Бубенчик… — успокоился Гарри и пояснил, видя её недоумение. — Просто это нехорошо — держать кого-то и думать, что он по статусу тебе не подходит.

Салли пристально оглядела братца и ядовито спросила:

— Ты сам-то зверей любишь?

Гарри состроил на лице выражение умного кирпича и ответил лаконично:

— Нет.

Да, он не любил животных, относился к ним нейтрально, принимая их существование постольку-поскольку, по принципу: они не мешают ему, он не мешает им, вот и весь жизненный расклад. С собственной совой ему так или иначе пришлось мириться просто потому, что она была нужна для связи. И вот странное дело, несмотря