пара-тройка фраз. Смысл прочитанного не сразу до него дошел, ведь многих слов он просто не понял по малолетству. Но отдельные строки: «он не мой ребёнок, семейное Древо Поттеров и не пишите мне больше» достаточно четко прозвучали. Перечитав ещё раз, Гарри понял и всё остальное: его мама изменила папе, и тот теперь обманутый рогоносец… Сам он рожден неизвестно от кого.

Здорово, прекрасно, ну просто отлично. Понятно теперь всё: и долгие отлучки матери, и полное отсутствие отца, и дебильное ощущение неполной семьи…

Обиженно посмотрев на пергамент, Гарри положил его на стол и молча покинул кухню, чувствуя, как что-то царапается и ноет у него внутри. Забравшись под одеяло, мальчик дал волю своей тоске: тихо и беззвучно завыл. Наутро с постели встал совсем другой мальчик — не прежний Гарри Поттер, наивный и глупый простачок, а разозленный, смертельно раненый звереныш. Внутренне. Внешне Гарри старался вести себя как обычно: улыбался, здоровался со всеми, помогал по дому, бегал к школьному автобусу, учился… но внутри он уже был другой — злой и недоверчивый.

Но, как бы ему ни было плохо и паршиво на душе, долго злиться он не мог. Детская психика всё же гибкая и эластичная, как пластилин, доброе отношение тёти Петуньи и ворчливая доброжелательность дяди Вернона сделали свое дело — приручили новорожденного зверя и залечили его нечаянные раны. Так что к одиннадцатому году это был вполне нормальный мальчишка, ехидный и драчливый, с положенной безотцовщине натурой. Хулиганил не так чтобы очень, но громы и молнии на его лохматую голову посылались довольно часто.

Собаки и кошки обходили четвертый дом за милю, побирушки и бомжи пугливо ежились при виде Поттера и смывались с его пути как можно быстрее. А если не успевали или были новичками, то каким-то чудом оказывались перед полицейским участком и с удивлением слушали свой же голос, сдаваясь под арест и признаваясь во всех преступлениях, совершенных за прошлую неделю.

Особенно остро Гарри ненавидел мамаш, бросающих своих детей, и таких же отцов. Сила его ненависти была… впечатляющей. Если он читал в газете или видел по телевизору новости и слушал по радио сообщение о том, что туда-то и туда-то были подброшены младенцы, или мать подписала отказ от ребенка, или отец избил и выгнал отпрыска, Гарри начинал злиться. Бешеная злоба пробуждала зверя, а он, в свою очередь, пробуждал магию, и она, эта дикая, узконаправленная магия, устремлялась точнехонько по адресу, ведь для неё нет границ, добиралась до объекта ненависти и хорошенько прикладывала его каким-либо проклятием: у мамаш-предательниц отнимались ноги и руки, тело покрывалось лишаем и отчаянно чесалось, сводя их с ума. Особенно сильно проклятие малолетнего колдуна влияло на молочные железы, награждая тёток полным букетом женских болячек. Отцы — аналогично, награждались импотенцией. Просто Гарри знал, каково это — остаться сиротой при живых родителях, сам лично пережил такое: брошенный ветреной матерью и отвергнутый человеком, которого считал отцом. Вот и бесился, колдуя и дистанционно насылая порчу на провинившихся.

Наверное, вам станет легче от того, что некоторые матери, связав свое внезапное недомогание с отлучением младенца, одумывались и кидались забирать-требовать ребёнка обратно.

Джеймса Поттера месть Гарри тоже достала. Прочитав «обманутый рогоносец», Гарри так разозлился, что пожелал ему и в самом деле обзавестись настоящими рогами, не подозревая, что Джеймс вообще-то имел в виду образное выражение. Но Гарри-то об этом не знал, и рогатая аниформа Джима украсилась рогами навеки, то есть, как человек, он теперь тоже был рогат. Его человеческую голову отныне венчали закрученные бараньи рогища, покруче, чем у кутенейского козерога…

И в оленя теперь Поттер боялся превращаться — кто его знает, что выйдет из смеси двух пар рогов, вдруг в мутанта какого перекинется? В баранолося, например, или в оленекозла… Не желая становиться посмешищем, Джеймс наглухо заперся в доме, никуда не выходя и никому не показываясь. Но его позор, увы, был замечен. Вышвырнув в окно пепельного почтальона с наскоро нацарапанным письмом-ответом, Джим вернулся в постель к любовнице и после быстрого перепихона сладко заснул. Чтобы, однако, наутро проснуться от женского визга. Ничего не понимая спросонок, Джеймс поднял чугунную голову и тупо уставился на орущую девку, та, вжавшись в угол кровати, при его пробуждении заверещала ещё громче, прям на уровне ультразвука. Голова раскалывалась так, как будто в черепушку изнутри распорки вставили, и долотами, долотами… а чугунно-тяжелой она оказалась из-за рогов. Плохо соображая, что происходит, Джим поморщился и буркнул:

— Заткнись.

Девку словно выключили, она моргнула, закрыла ротик, нашарила на прикроватной тумбочке палочку и без предупреждения шандарахнула Поттера промеж рогов мощным Конфундусом, после чего злобно прошипела:

— Ах ты, гад, ты почему скрыл от меня, что ты грязный вонючий сатир, козел?! Позор, с кем я переспала??? С Овном! Мерлиновы кальсоны, где мои панталоны?.. Хватит с меня на сегодня баранов!

После её стремительного побега Джим несколько минут растерянно ощупывал голову и пытался понять: сами они выросли или это подружка его так изощренно прокляла? До зеркала добирался долго, потому что под тяжестью рогов его кренило на бок, клонило вперед и запрокидывало назад, в двери пришлось пролезать боком, да и то не сразу догадался, сперва тупо и бессмысленно бодался в дверной проем. Баран бараном…

В зеркале он долго и обалдело таращился на свое нежданное украшение — пару круто загнутых косыми спиралями того, чем гордятся архары.

Увы, связать письмо Петуньи и свой собачий ответ оленистый баран Поттер не додумался. Ну, а обманутая подружка в порыве мстительности растрепала о его козлиной сущности: тут словечко, там фразочка, и побежала по маг-миру инфа о сатире, проживающем в Поттер-хаусе.

К настоящему времени Поттер слыл вечным затворником-отшельником, не принимающим никаких посетителей и сам никуда не выходящий. Знал бы Гарри, как он круто наказал человека, оттолкнувшего невинного ребёнка…

Но Гарри не знал, он спокойно жил, помогал тёте по дому и саду, сидел часами с дядей Верноном в гараже и копался в моторе семейного форда. Ездил с Дадли и друзьями в школу и во всякие познавательные экспедиции, кои устраивали для детского образования, причем порой так круто… на площадку перед школой мог сесть военный вертолет, и его пилот просвещал ребят о строении и функциональности винтокрылой машины, иногда снисходя даже до того, чтобы прокатить счастливчика, сделав пару кругов над школой. Возили детей на фермы и фабрики, показывали, как работает та или иная техника.

Тощий вихрастый пацан с зелеными глазами практически ничем не отличался от всех своих сверстников,