Я сразу же легла на лавку и притворилась, что сплю. Лежала и пыталась решить, как мне поступить. Идти в спальню к Алексею Григорьевичу я наотрез не хотела, просто мне интересно было посмотреть, как он будет себя со мной вести. То, что он так уж прожигал меня взглядом, Маруська просто врала. Ну, может, посмотрел пару раз…

В конце концов, я решила, что не пойду к нему ни за что на свете! Потом мне стало его жалко. Я представила, что он придет к себе в комнату, а ему никто даже не разберет постель. И еще мне было интересно, узнать, что он обо мне думает. В конце концов, я решила, что быстро ему постелю, только один раз посмотрю и сразу же уйду. Не съест же он меня!

— Ты что, к нему в таком старом сарафане идешь? — удивленно спросила меня Маруська, когда мы с ней столкнулись в дверях.

— А у меня другого нет, — призналась я.

— Так иди в одной рубахе, может, пожалеет, подарит на бедность новый. В таком-то даже на люди срамно выходить.

— Боязно мне Маруся, — сказала я. — Как бы чего не вышло.

— Глупая ты, Алька, — усмехнулась она, — что может выйти? Все одно и тоже испокон века. Ты не бойся, когда мужик хороший, то от того только сласть бывает. А на зверя ты, с твоим норовом, и сама управу найдешь. Вон как Алексашку своего звезданула, век помнить будет! Иди к нему, приготовь все, пока он с барином в залах сидит. Может чего у вас и сладится. А сарафан-то сними, послушайся меня, иди налегке, плохого от того не будет.

Я не стала спорить, разделась и пошла в комнату гостя в одной холщевой рубашке.

В светлице Алексея Григорьевича стояли широкие спальные полати под шатром, большой стол, мягкая лавка со спинкой, ее господа называют диваном. Сначала я осмотрелась как тут и что. В господских покоях я толком не бывала, и все мне было любопытно. Я долго думала, как лучше подступиться к большой постели и обо всем догадалась сама. Сперва, я стянула с нее верхнюю накидку, а уж потом взбила перину и подушки и все разложила так, чтобы сразу можно было лечь.

Алексей Григорьевич долго не приходил, и от нечего делать, я сам повалялась на его постели. На перине лежать было так мягко, что я едва не уснула. Но, как услышала его шаги, быстро соскочила на пол и стала все поправлять.

Когда он вошел, я сделала вид, что не услышала, и продолжала разглаживать примятую постель. Мне для этого все время приходилось ложиться на нее животом и дотягиваться до дальнего края. Он, застыв на месте, стоял возле дверей и молча на меня смотрел. От этого у меня почему-то опять ослабели руки и ноги.

Наконец я не выдержала, обернулась, и мы долго смотрели друг другу прямо в глаза. Он первый застеснялся, отвел от меня взгляд и спросил то, что знал и без того:

— Тебя Алевтиной зовут?

— Да, — ответила я и потупила голову.

Алексей Григорьевич подошел к открытому окну, выглянул в пустой двор, долго, будто увидел там что-то интересное, в него смотрел, а потом, так больше и, не взглянув на меня, поблагодарил:

— Спасибо, тебе Аля.

Я не ответила, и мне в ту минуту больше всего на свете захотелось уйти к себе в девичью. Он тоже ничего не говорил, потом, вдруг, посмотрел на меня таким странным, тяжелым взглядом, что у меня внутри все похолодело.

Я сделала шаг к двери и он, не пытаясь удержать, уступил мне дорогу. У меня к горлу подступил комок, и я попросила:

— Барин, отпусти ты меня, ради Бога! — попросила я, хотя он меня и так не держал.

У меня в голове, словно помутилось и что было дальше, я все помню с трудом, а потому может быть в чем-нибудь и ошибусь.

— Ну, куда тебе спешить, побудь со мной еще немного, — умоляюще попросил он.

Мне его стало жалко, и я решила еще немножко с ним побыть.

— Ладно, — согласилась я, — еще чуток погощу.

— А ты знаешь, какая ты красавица!? — вдруг воскликнул он. — Я, как только тебя увидел, сразу тобой восхитился! Ты самая лучшая девушка на всю деревню!

Мне такие слова слышать было приятно, но я строго на него посмотрела, не зная, правду он говорит или просто надо мной насмехается. Тогда он ударил себя в грудь кулаком и поклялся, что краше меня нет на всем белом свете.

— Ты, — сказал он, — Алевтинка, меня не бойся, я тебе ничего плохого не сделаю, мне просто приятно тобой любоваться одними своими очами!

Он смотрел на меня такими влюбленным взглядом, что я испугалась, что он на меня набросится, и сказала, что я замужем, но еще девушка.

Он начал уговаривать, чтобы я ничего не боялась, клялся, что и пальцем до меня не дотронется.

— Я тебе, барин, не ровня, — ответила я, — если я тут с тобой останусь, что обо мне люди подумают!

— Люди все рано плохо подумают, как ни поступи, — грустно сказал он. — Я перед тобой не виноват, я никого не просил, чтобы тебя ко мне прислали.

Я удивилась и обиделась. По его словам поучалось, что я навязалась к нему своей волей! Но он тут же все объяснил:

— Это, наверное, ваш Антон Иванович, или Маруся заметили, как ты мне понравилась, вот и попросили тебя ко мне прийти. Врать не буду, я тебя полюбил с первого взгляда, но против твоей воли не пойду. Как ты сама решишь, так тому и быть!

— Ну, да, — сказала я, и успокоилась, — а если подумают, что мы тут с тобой…

Он сразу замотал головой и руками.

— Люди, — сказал он, — могут много чего думать, один господь Бог правду знает! Мы с тобой невинные. Конечно, если хочешь, уходи, брось меня здесь одного… Я никого тут не знаю, и мне будет так одиноко…

Мне так стало его жалко, что на глаза слезы навернулись, но я все равно сразу не согласилась. Сказала, что если и останусь, то спать буду одна на лавке. Алексей Григорьевич обиделся, что я ему не доверяю, и сам захотел лечь на жесткую лавку. Пришлось мне согласиться лечь вместе на одну кровать.

— Ладно, кровать широкая, только помни, что мне обещал! — сказала я. — А теперь отвернись, я рубашку сниму.

Он конечно сначала не захотел отворачиваться, и принялся меня уговаривать, что в сумерках плохо видит. Но я ему смотреть на себя не разрешила, и он покорился и встал ко мне спиной. Я быстренько разделась, легла и спряталась с головой под перину. Потом он тоже лег и притронулся ко мне боком. Сделал он это не нарочно, просто у нас с ним на двоих была только одна подушка, так что волей неволей, лежать пришлось рядом.

Я первый раз в жизни спала так, чтобы чувствовалось рядом чужое голое тело, испугалась и немножко отодвинулась. Правда потом выглянула из-под одеяла, посмотреть, обиделся он на меня или нет. И вдруг мы с ним оказались своими лицами очень близко друг от друга. Я увидела его глаза, они были виноватые и испуганные. Честно скажу, мне показалось, что он меня сейчас поцелует, но он этого не сделал, повернулся на спину и начал смотреть на потолок. Почему, он меня не поцеловал, я не поняла, решила, что он на меня обиделся, и немного к нему придвинулась.