в качестве пропагандистского материала разослан по всему миру с тем, чтобы внушить ужас нейтральным странам.

Несколькими годами ранее легион «Кондор», направленный Гитлером в Испанию[37], активно бомбил один испанский город за другим. Во время «негласных налетов» на Барселону в 1938 году буквально за два дня погибло несколько тысяч человек. До этого итальянцы бомбили совершенно беззащитных абиссинцев и откровенно хвастались своими подвигами как чем-то весьма забавным. Бруно Муссолини[38] в своих газетных статьях, описывая эти бомбардировки, упоминал, что абиссинцы «раскрывались, как розы», что было «очень забавно». Японцы уже с 1931 года (и более интенсивно с 1937-го) бомбят многолюдные китайские города, где отсутствуют какие-либо меры защиты от воздушных налетов, не говоря уже о зенитных орудиях или авиации ПВО.

Если бы в ходе последней войны использовались (как, скорее всего, будет активно происходить в следующей войне) самолеты-снаряды, ракеты и другое оружие дальнего действия, которое без разбору убивает старых и молодых, здоровых и больных, мужчин и женщин, то это, как мне представляется, нанесло бы европейской цивилизации несколько меньший ущерб, чем сложилось в действительности.

Я не говорю, что чужой грех искупает свой собственный и что Британия не замешана в аналогичных деяниях. В ходе «маленьких войн», начиная где-то с 1920 года, Королевские ВВС сбрасывали бомбы на афганцев, индийцев и арабов, которые практически не имели возможности как-то ответить. Однако нельзя утверждать, что широкомасштабные бомбардировки населенных пунктов с целью посеять панику среди гражданского населения – это чисто британское изобретение. На самом деле именно фашистские режимы начали эту практику, и они открыто заявляли о тех целях, которые преследуются в ходе таких воздушных налетов.

Другой момент, который следует прояснить, – это избитый штамп: «Убивают женщин и детей!» Мне уже доводилось ранее отмечать (но, очевидно, есть смысл повторить эту мысль), что, возможно, в каком-то смысле все же предпочтительней лишать жизни представителей разных слоев населения, чем убивать исключительно мужчин призывного возраста. Кроме того – при условии, что опубликованные немцами цифры верны и в ходе наших воздушных налетов действительно погибло 1 200 000 мирных жителей, – то, надо полагать, мы в этом отношении нанесли Германии несколько меньший ущерб, если сравнивать с числом жертв среди гражданского населения в результате бомбардировок в России или в Африке и Италии.

Любая нация, находящаяся в состоянии войны, пытается сделать все возможное, чтобы защитить своих детей, поэтому количество малолетних жертв, погибших в результате воздушных налетов, не должно соответствовать их процентной доле от общей численности населения. Женщин сложнее оградить от военных рисков, однако протесты против их убийства в ходе боевых действий (если только вообще убийства во время войны не вызывают отторжения как таковые) относятся к проявлениям сентиментальности чистой воды. Почему смерть женщины хуже, чем смерть мужчины? Обычно это аргументируют тем, что, умерщвляя женщин, вы тем самым уничтожаете потенциальных рожениц, в то время как мужчин можно не беречь. Это ошибочное мнение, основанное на представлении о том, что людей можно разводить как животных. Суть идеи заключается в том, что, поскольку один мужчина способен оплодотворить большое количество женщин (подобно тому, как баран-производитель оплодотворяет тысячи овцематок), его гибель можно не принимать во внимание. Однако люди – это не крупный рогатый скот. Когда в результате военных действий появляется избыток женщин, их подавляющее большинство не рожают детей. Поэтому жизни мужчин с точки зрения продолжения человеческого рода так же важны, как и жизни женщин.

В последней войне Британская империя потеряла убитыми почти миллион человек, около трех четвертей которых были жителями Британских островов. Большинству из них, вероятно, было менее тридцати. Если бы все эти молодые люди имели только по одному ребенку, у нас сейчас было бы дополнительно 750 тысяч человек в возрасте около двадцати лет. Франция, которая понесла гораздо более тяжелые людские потери, так и не оправилась от итогов прошлой войны. Весьма сомнительно, что Британия также смогла полностью это сделать. У нас пока нет возможности подсчитать людские потери, однако известно, что в последней войне погибло от 10 до 20 миллионов молодых людей. Если бы в ходе последней войны использовались (как, скорее всего, будет активно происходить в следующей войне) самолеты-снаряды, ракеты и другое оружие дальнего действия, которое без разбору убивает старых и молодых, здоровых и больных, мужчин и женщин, то это, как мне представляется, нанесло бы европейской цивилизации несколько меньший ущерб, чем сложилось в действительности.

Вопреки тому, что, похоже, предполагают некоторые из моих корреспондентов, я не испытываю восторга по поводу практики воздушных налетов – ни наших, ни нашего противника. Как и многие другие британцы, я определенно начинаю уставать от бомбежек. Вместе с тем я возражаю против лицемерия, когда одобряют силовые методы, одновременно протестуя против того или иного конкретного оружия, или осуждают войну, желая при этом сохранить тот тип общества, который делает ее неизбежной.

Крайне непопулярные темы[39]

Другие крайне непопулярные темы – это мобильность рабочей силы и продолжение практики нормирования продовольствия после завершения боевых действий с Германией, а также некоторые другие критичные вопросы, в том числе война против Японии. Я не сомневаюсь в готовности британцев продолжать сражаться до тех пор, пока Япония не будет разбита, однако их способность элементарно забыть о том, что впереди предстоят еще годы войны, совершенно удивительна. Фраза «Когда закончится война», употребляемая в разговорах, неизменно означает поражение Германии.

Последний опрос общественного мнения показывает возвращение большинства наших граждан к мышлению 1918 года. Все ожидают не только ужасной неразберихи с демобилизацией, но и немедленного возникновения массовой безработицы. Мало кто осознает, что нам придется годами жить, по существу, в условиях военного времени и что перестройка производственных процессов после наступления мира и восстановление утраченных в результате войны рынков могут потребовать таких же напряженных усилий, как и достижение победы на этой войне. Каждому хочется прежде всего отдохнуть. Мне достаточно редко приходится слышать обсуждение перспективных проблем, касающихся различных аспектов войны. В частности, я не вижу большого интереса широких слоев населения к тому, какие отношения с Германией нам следует выработать после достижения мира. Периодические издания правых и левых сил пытаются перещеголять друг друга в требованиях навязать ей «карающий» мир. [Прагматичные] предложения Ванситтарта[40] сегодня отошли на второй план. Более того, наиболее радикальные из бывших последователей выпустили брошюру, осуждающую его как прогерманского ставленника.

Периодические издания правых и левых сил пытаются перещеголять друг друга в требованиях навязать ‹Германии› «карающий» мир.

Коммунисты сформулировали и используют лозунг «Заставьте Германию заплатить!» (лозунг твердолобых тори 1918 года) и клеймят как пронацистскую личность любого, кто выступает за заключение с Германией «великодушного» мира или же решается заявить, что обнародование разумных мирных условий ускорит ее крах. Мирные условия, которые они (и другие русофилы) отстаивают, в действительности являются худшей версией Версальского договора, против которого они же сами решительно выступали двадцать лет. Это мне смутно напоминает, как собака возвращается к своей (или, если быть в нашем случае более точным, к чужой) блевотине.

Но еще раз повторю: я не вижу, чтобы обычные британцы хотели чего-то подобного, и если прошлые войны способны хоть чему-то нас научить, то мы должны понимать, что наши солдаты могут вернуться домой прогермански настроенными. Последствия того факта, что простые британцы являются русофилами, но при этом не желают такого мира, которого требуют русские, еще не осознаны в полной мере, и журналисты левого толка избегают их обсуждать. Советское правительство сейчас откровенно пытается оказать влияние на британскую прессу. Как мне представляется, из-за очевидной усталости от войны и побуждения во что бы то ни стало поддержать Россию рядовых британских граждан можно было бы склонить к одобрению несправедливого мира с Германией, но в этом случае, как уже бывало ранее, последовала бы быстрая реакция со стороны прогерманских сил.

Картины зверств[41]

Передо мной –