насколько мне известно, никто не может подсчитать потери в нынешней войне с погрешностью менее десяти миллионов. Из этого следует, что правительства и газеты будут лгать нам по этому вопросу. Но что, на мой взгляд, еще хуже, так это презрение к объективной истине в интеллектуальных кругах (не говоря уже о других общественных слоях), которое только возрастает по мере усиления их национализма. Даже наиболее разумные из нас, судя по всему, склонны придерживаться абсолютно бредовых убеждений или же игнорировать очевидные факты, уклоняясь от серьезных вопросов с помощью сомнительных острот, принимая на веру беспочвенные слухи и равнодушно наблюдая за тем, как фальсифицируется история. Все эти ментальные пороки в конечном счете проистекают из националистического склада ума, который в свою очередь, как я полагаю, является продуктом страха и ужасающей бессодержательности машинной цивилизации. Во всяком случае, нет ничего странного в том, что в наш век последователи Маркса оказались не намного успешнее в роли пророков, чем последователи Нострадамуса.

Я верю, что некоторые из нас вполне способны, выделившись из общей массы, быть более объективными, но это требует определенных моральных усилий. Человек не может избавиться от собственных субъективных ощущений, однако он, по крайней мере, в силах осознать, к чему они могут привести, – и принять это к сведению. Я попытался сделать это, обратив в последнее время особое внимание на данный аспект. Мне остается только надеяться на то, что по этой причине в моих последних письмах к вам (где-то начиная с середины 1942 года) дается более правдивая картина событий, происходящих в Британии. Поскольку это послание является своего рода выпадом против интеллигенции левого толка, мне хотелось бы добавить (без какого-то ни было намерения польстить), что, судя по тем американским периодическим изданиям, которые мне доступны, в США психологический настрой общественности в этом отношении представляется гораздо более рациональным, нежели в Англии.

Я приступил к этому письму три дня назад. Весь мир сотрясают события глобального масштаба, однако в Лондоне не происходит ничего принципиально нового. Вряд ли можно считать сенсацией переход от светомаскировки к так называемому затемнению. На улицах по-прежнему стоит чернильная темень. Время от времени наступает лютый холод, но, похоже, этой зимой запасы топлива будут весьма ограничены. Люди становятся все более раздражительными, а посещения магазинов превращаются в сплошное мучение. Торговцы обращаются с вами как с ничтожеством, особенно если то, что вам требуется, в данный момент отсутствует. Острым дефицитом в последнее время стали соски для детских бутылочек. В некоторых районах их фактически невозможно достать, а те, что продаются, изготовлены из переработанного сырья. Вместе с тем в продаже широко представлены контрацептивы из вполне качественной резины. Виски появляется на прилавках реже, чем прежде. Но движение на дорогах стало интенсивней, из чего можно сделать вывод о том, что ситуация с бензином, должно быть, немного улучшилась. Отряды местной обороны распущены, меры по противопожарной охране значительно сокращены. Все больше американских солдат пытаются связаться со мной, ссылаясь на Partisan Review. Я всегда рад знакомству с читателями. Обычно это можно сделать через редакцию Tribune, а в случае каких-либо затруднений позвонить мне на домашний телефон, его номер – CAN3751.

Три сверхдержавы будущего[49]

Близкий взрыв сотрясает дом, дребезжат оконные стекла, в соседней комнате раздается пара воплей. Каждый раз, когда это происходит, я ловлю себя на мысли: «Как долго еще человеческие существа будут продолжать это безумие?» Вы, конечно же, знаете ответ на этот вопрос. Действительно, в наши дни трудно найти глупца, который считает, что в ближайшем будущем новая война исключена.

Германия, как я полагаю, уже в этом году потерпит поражение, и после того, как с ней будет покончено, Япония больше не сможет противостоять объединенным силам Великобритании и США. Тогда наступит мир до полного изнеможения, и на этом фоне будут возникать лишь малозначительные, весьма кратковременные и никак не официальные войны. И, вполне возможно, этот так называемый мир продлится несколько десятилетий. Однако после этого, судя по тому, в каком направлении движется наша цивилизация, череда непрекращающихся войн вполне может стать константой. Уже сейчас, при более или менее явном молчаливом согласии всех нас, мир совершенно очевидно распадается на две или три монструозные сверхдержавы, что было предсказано еще в книге Джеймса Бернхэма «Революция менеджеров»[50]. Пока еще нельзя очертить их точные границы, но подконтрольные им территории просматриваются более или менее четко. И если мир действительно станет развиваться в этом направлении, вполне вероятно, что эти сверхдержавы будут постоянно находиться в состоянии войны друг с другом, хотя это и не обязательно проявится в интенсивных и кровопролитных сражениях. Их проблемы (как экономического, так и психологического порядка) существенно упростятся, если время от времени с определенной долей постоянства будут возникать различные вооруженные конфликты, участники которых станут осыпать друг друга ракетами «Фау».

Пройдет буквально какой-то десяток лет или около того – и обширные регионы будут отрезаны друг от друга, хотя официально между ними установится мир.

Если эти две или три наметившиеся к формированию сверхдержавы все же упрочатся, то ни одну из них нельзя будет завоевать (в силу их территориальных масштабов). Кроме того, у них отпадет необходимость торговать друг с другом, и они будут в состоянии пресекать любые контакты своих граждан с представителями другой сверхдержавы. Таким образом, пройдет буквально какой-то десяток лет или около того – и обширные регионы будут отрезаны друг от друга, хотя официально между ними установится мир.

Несколько месяцев назад я в этой колонке уже отмечал, что современные научные изобретения, как правило, препятствуют международному общению, а не способствуют его развитию. После этого я получил порцию гневных писем от читателей, но ни одно из них не смогло опровергнуть моего утверждения. Возражения сводились к тому, что если бы мы жили при социализме, то авиация, радио и другие плоды научной деятельности у нас использовались бы лишь для блага человека. Полностью согласен с этим, однако мы не живем при социализме. Таким образом, авиация – это прежде всего инструмент для бомбардировок, а радио – в первую очередь средство для разжигания межнациональной розни. Недаром же непосредственно перед войной контактов между народами различных стран было значительно меньше, чем тридцатью годами ранее, образование извратили, историю переписали, а свободу мысли подавили до такой степени, какую в прежние времена и представить было невозможно. И нет никаких признаков того, что эта тенденция может кардинальным образом измениться.

Нельзя исключать, что мной движет исключительно пессимизм. Однако в любом случае именно такие мысли приходят мне в голову (и, как я полагаю, многим другим людям тоже) каждый раз, когда неподалеку раздается взрыв «Фау».

Париж не пасует перед лишениями[51]

Корреспонденты в Париже один за другим плодят новости о нехватке продовольствия, но вряд ли стоит заострять на этом внимание. Хотя этот аспект отнюдь не маловажен для большинства людей, он отвлекает нас от более серьезных проблем (возможно, даже вызывая недовольство Великобритании и Соединенных Штатов), касающихся политической ситуации.

Какую газету ни возьми, обязательно обнаружишь жалобы на распределение продуктов. При этом необходимо понимать, что обычный, среднестатистический парижанин уже пару месяцев не видел сливочного масла и гораздо более длительное время питается лишь овощами и хлебом из ржи и ячменя.

Даже самый скудный мясной рацион большинству французов недоступен, сахара практически нет, кофе (даже из жареных желудей) вообще не существует в природе, а сигареты – редкая драгоценность, если только вам не посчастливилось завести дружбу с американским солдатом.

Литр крепкого вина (сумей вы его раздобыть) обойдется в восемь шиллингов. Более серьезной проблемой является нехватка молока (прежде всего консервированного для детей). Кроме того, нет угля для бытовых нужд. Время от времени, в строго определенные часы, дают газ, чтобы приготовить пищу, но ситуация с ним вряд ли улучшилась из-за недавнего разлива Сены, в результате которого баржи с углем не могли проходить под мостами.

При всем этом каждый приезжий в первую очередь отмечает, что Парижу удается весьма умело скрывать свои невзгоды. В центре