«Вот и хорошо — хороший дайн — мертвый дайн».

— Я буду уважать какого угодно светлого айна или человека, будь он слугой, конюхом или крестьянином, но перед убийцами не склонюсь никогда. А если убийца еще и предатель…! — пренебрежительно фыркнула принцесса, — Много чести не находишь?

Даже если тебе доверяет мой отец, то это ничего не значит — я тебе не доверяю! Я не хочу с тобой сидеть за одним столом, не хочу видеть в поле моего зрения, не хочу разговаривать, и не хочу, чтобы ты заводил беседу со мной! Да простят меня уважаемый Нейдан и Арта, к вам, а также ко всем остальным обитателям «Белых песков» я никаких претензий не имею. И конечно же, благодарю за завтрак, он был просто великолепен. Моё восхищение повару.

Она резко встала. Ножки дубового кресла пронзили тишину скрежетом.

Отвела взгляд от ненавистного ей лица и обнаружила что абсолютно все жители поместья сейчас стоят перед ней: Нейдан, Арта, Мира. Повар, кухарка, посудомойка и поваренок — высыпали из кухни. У портьер жалось несколько служанок. И мальчишка посыльный затаившийся за дверью и уверенный, что его не видят, во все глаза, тоже смотрел на нее. Ошеломленные, совершенно обескураженные ее бурной отповедью. В глазах некоторых плескались возмущение и обида. Стало так тихо, что было слышно, как гудит огонь на кухне в печи, да трещит сверчок в стене.

В течении очень долгих, вязко тянущихся мгновений, никто не мог произнести ни единого слова. Хозяин нашелся первым.

— Прошу у всех прощения, за нелепую сцену. Уверен, взрыв эмоций нашей гостьи спровоцирован исключительно усталостью и недосыпом, — Урмэд обвел взглядом всех присутствующих, вновь останавливаясь на фиолетовых, пылающих гневом глазах, — Если все дело только в моей персоне, то прошу уважаемого господина Дормара оставлять еду в столовой для госпожи на нод позже, чем заведено в этом доме. Вам будет удобно принимать пищу в двадцать пять, тридцать один, тридцать восемь и сорок семь нод? — вежливо обратился он к Иэнель, словно и не слышал в свой адрес решительно ничего плохого. Девушка молча кивнула, но уже не так гордо, скорее ошеломлено.

— Так же, прошу слуг и тебя, мой друг, — он повернулся к Нейдану, извещать ее светлость о месте моего пребывания, — в упор посмотрел на Иэнель, — Я лишь хочу, чтобы вы с комфортом провели в моем поместье эти дни без ссор и волнений. И если ценой этому будет моя изоляция, то я согласен… Тем более, давно не читал ничего нового, а библиотека у меня богатая. Кстати, советую.

Нейдан возмущенно посмотрел сначала на Урмэда, потом на Иэнель и хотел было возразить, но дайн легко тронул его руку.

— Все в полном порядке дружище. Завтрак действительно был чудесным. Но мне пора. Буду в своем кабинете, — сообщил он как Нейдану, так и гостье. Аккуратно задвинув стул, направился к двери, но проходя мимо нее, остановился.

— И да, чуть не забыл. Этот дом мой по праву, и каждый живущий или работающий тут нанят лично мной, а ваш отец мне ничего не платит. Слово чести. Хотя, возможно вы в него не особо верите. Мне, впрочем, всё равно во что вы верите. Доброго дня.

Иэнель опешила. Она не ожидала такой реакции. А какой ожидала? Что он будет орать на нее, бранится, кидаться посудой? Ох, не сморозила ли она глупость? Запереть в четырех стенах хозяина дома, пусть и ненавистного дайна. Да и слуги явно не выглядели замученными непосильной работой и жестокостью. Смотрели на нее как на умалишенную! Причем, надо сказать, очень возмущенно смотрели.

Иэнель огляделась. Столовая была пуста.

«И вот ведь гад, опять выставил меня дурой, теперь и перед всеми жителями поместья. Даже перед слугами!»

Глава 5

15 день девятого месяца Листеня.

«Тайный кабинет» постепенно наполнялся лордами. Шесть кресел из девяти были уже заняты. Эндвид задумчиво потирал так и не побритые щеки, рассеянно осматривая наизусть изученные стены небольшого овального зала.

«Вон под тем флагом щербина от брошенного в ярости серебряного кубка. А за третьим от входа светильником, в тайничке, заначка чалопуки»[1].

Светильники на стенах имитировали раковины морских рапанов и мягко сияли красноватым светом, создавая атмосферу загадочности. Освещался лишь круглый стол посередине, а сводчатый потолок тонул во мраке.

Между «рапанами», колыхаясь от магического сквозняка, висели девять знамен — девять гербов правящих Домов семей Айданара.

Провинция Марен — Дом Ильнеридов. Желтый игольчатый Мурекс на голубом фоне с волновым орнаментом по краям.

Провинция Мер-Даг — Дом Алларадов. Синий фон и Белая Каравелла на гребне волны с парящим над ней Буревестником.

Провинция Штормбор — Дом Эльдрис. Фиолетово-черная рыба Парусник на светло-голубом фоне.

Провинция Мервуд — Дом Этельгри. Белка с шишкой в лапах на еловой ветви.

Провинция Озерный Лес (Лейфор) — Дом Рейорен. Голубой круг на зеленом фоне с деревом в центре.

Провинция Бейф — Дом Силвин. Оранжевый лист на фоне березовой коры.

Провинция Редхолм — Дом Энклада. Черный Волк на вершине горы. Синий фон и белые звезды изображающие ночное небо.

Провинция Гренфелт — Дом Пелара. Колосья пшеницы на голубом фоне.

Провинция Берфур — Дом Нуальда. Беркут на вершине сосны.

Эндвид потянулся и осмотрел зал. Все были в сборе и тихо переговариваясь с соседями, потягивали из кубков лучшее в Айданаре синее вино, именно для этого случая извлеченное из подвалов дворца.

Лишь одно место пока осталось не занятым — место правителя Озерного Леса.

— Ну что ж, будем начинать? — спросил Эндвид, оглядывая присутствующих.

В зале воцарилась полнейшая тишина, нарушаемая лишь гудением энергетического пламени в горелках да шорохом ткани гобеленов, трущихся о каменные стены от сквозняка.

Семь пар глаз воззрились на верховного лорда в ожидании того, что он им скажет.

Неожиданно полог магической завесы дрогнул и в кабинет вошел еще один гость. Офлейф Эльгрим регент Озерного Леса.

— Простите, меня задержали неотложные дела — поклонился он присутствующим.

— Проходи, Оф, мы только начали, ты ничего не пропустил, — Эндвид мысленно вздохнул. До последней минуты, надеялся, что он не появится.

Лорд Эльгрим занял последнее свободное кресло между Майрет из Мер-Дага и Отардом из Штормбора. Он тяжело дышал. Было заметно, что подъемы и спуски по секретным лестницам дались нелегко его грузному телу. Промокнув испарину на лбу шелковым платочком, он сложил руки на животе и кивнул Эндвиду, что готов слушать.

Эндвид продолжил.

— Я созвал вас чтобы сказать, что мою дочь похитили.

За