— Ты такая конфета, Полина, что и суток тебе хватит. Всю информацию ты знаешь. Говори.

Рука Альберта несильно упирается в мой живот. Я дышу часто-часто.

Качаю головой отрицательно. А Альберт решает сделать еще одно фото. Показательное.

Он хватает меня где-то под ребрами и поворачивает резко. Опереться о капот заставляет, рукой мою спину прогибает.

Я глухо вскрикиваю, пытаясь назад отойти, пытаясь выскользнуть из этого унизительного положения.

А он прижимается к платью бедрами — интимно, пошло, откровенно. И за волосы меня хватает, лицо к камере в профиль ставит. Чтобы видно было — это я стою, это меня трогают…

На заднем фоне отсутствие города и весьма романтическая атмосфера.

Щелчок. Фото сделано. Мне позволяют повернуться. Горло душат рыдания.

— Полина, я на тебя столько компромата за час накопал… что из ямы этой ты уже не вылезешь. Но знаешь, что самое ужасное? Я не компроматом тебя буду душить, а жизнью твоего брата. Будешь непослушной девочкой — пуля окажется во лбу твоего брата. Побежишь к Басманову — пуля будет во лбу твоего брата. Единственного, любимого…

Голос Альберта становится агрессивным. Ему надоедает возиться со мной.

— Я не понимаю, что вам нужно…

— Не притворяйся дурой!

Я тихо вскрикиваю. Альберт ударяет по фаре. Рядом со мной. Его кулак впечатывается в жесткое стекло.

Пытаюсь отбежать в сторону, но вместо этого еще сильнее вжимаюсь в машину. Капот такой горячий. А глаза Альберта — холодные.

— Заметь, я тебя не трогал. Отношусь к тебе хорошо. В клубе сначала вместе с вами был Давид. Отвечай, что он говорил?!

Судорожно всхлипываю. Альберт смягчается, по голосу это чувствую. Но отпускать он меня не собирается. И братом больше давить начинает. Пути отступления отрезает.

Звери. Оба. Что Басманов, что Смертник.

Шантаж — их единственное оружие. Брат — моя единственная слабость.

— Не хочешь говорить, значит? — угрожает открыто.

Я знаю, что Альберт хочет услышать. И его терпение заканчивается.

Мне нельзя было слушать разговор Давида и Рустама. Но я все слышала. И это моя погибель.

Теперь меня заставляют предать Рустама. Я чувствую, что это очень важная информация. Рустам убьет за нее.

Но иначе убьют Максима.

Ненавижу Басманова! Зачем он заставил меня все это слушать? Зачем показал Смертнику, как я важна для него? Для фарса?

Мол смотри, Смертник, какой конфетой я владею. У тебя такой нет. И делиться я не буду.

Сукин сын!

— Фотографии сегодня же окажутся у Басманова. Сначала те, где ты со своим парнем. А затем та, где ты на моей машине распластана. Рассчитываешь побежать к нему с повинной, надеясь на смягчение обстоятельств? Тогда смотри, что будет…

На экране его телефона появляется мой брат.

Он едет на машине по знакомому проспекту. Домой спешит… Черты его лица заострены, он сосредоточен на дороге и в то же время о чем-то думает. О проблемах, о Басмановых, обо мне. Ведь я не беру трубку уже который час. Максим переживает, хмурится. Скорее домой хочет попасть, меня найти там.

А слева едет оператор. На одной скорости. Лицом к лицу с моим братом едут.

— Глеб, опусти камеру.

Камеру опускают. В мужской руке крепко схвачен пистолет. Рука поднимается. Прицел наводят на брата — сначала незаметно, он даже не чувствует угрозу… Не чувствует, что его жизнь может закончиться прямо сейчас!

Закрываю рот ладонью. Тихо вскрикиваю.

— Я все скажу! Все скажу, уберите пистолет… Пожалуйста!

— Что?

— Я все… все скажу, — шепчу хрипло, опуская взгляд.

Вздрагиваю. Шершавая ладонь касается моей щеки и несколько раз похлопывает по ней.

— Ребята, свалите с хвоста.

Напряжение спадает.

И я говорю.

Все, что слышала говорю. Молюсь, чтобы эта информация оказалась ценной для Альберта, и он успокоился. Чтобы отпустил меня, в город вернул. И чтобы Максим жив был.

Все говорю. И даже самое страшное, ценное и опасное.

— Он на войну пошел? Рустам ради Давида?

— Он сказал, что поможет. Поможет Диану получить… и город Волгоград. Начнут с малого — с женщины. Вот, что он сказал.

— С Рустамом виделась после клуба?

— Нет, — качаю головой, — он сказал, у него дела.

Чертыхается. А еще записывает всю информацию себе на телефон.

— Еще, — требовательно.

— Насчет Волгограда на свадьбе решат. Эмин у кого-то на крючке… без шансов. У Эльдара какого-то. Диану точно заберут, — сбивчиво произношу то, что вспоминаю.

— Еще!

— Все…

— Еще, Полина! — зло выкрикивает.

— Все! — выкрикиваю в ответ, — больше ничего! Он сказал Давиду уходить. Клянусь…

— Не все, Полина. Теперь ты мой партизан. Личный и покорный. А не будешь информацию передавать — твоего брата убью.

— Он за предательство все равно убьет! И брата моего, и меня, — осознаю четко.

Альберт усмехается. Телефон в карман убирает, за волосы меня трогает. Правда тут же руку одергивает, словно Рустам рядом появился.

— Ты же умная девочка, осознаешь влияние над Басмановым. Так?

Я отвожу взгляд, предпочитая промолчать.

Смертник усмехается.

— Используй это. Играй с Рустамом. Ты женщина, и очень красивая. Он от тебя уже без ума, дело за малым. Используй его, и тогда твой брат останется живым.

Телефон в руке дрогнул. Звонок от Рустама.

Сердце гулко застучало, ладони вспотели. Стало поистине страшно.

— Возьми трубку. Ответь Басманову, Полина.

— Алло? — подаю голос первой.

В ответ — тишина. Недолгая.

Пока хриплый агрессивный голос Рустама не заставляет меня трепетать от страха:

— Я у твоего дома. Не появишься через полчаса — убью.

И вот мы мчимся обратно. Тело охватывает дрожь от убийственного ожидания встречи. Встречи с Рустамом.

Альберт спокойно управляет автомобилем. Смертник — самый настоящий зверь в неприметной оболочке.

Меня трясет, когда мы врываемся в город.

Я предала Басманова. Это хуже того, что сделал мой брат с Кариной.

Я уверена: хуже.

На экране светилось больше сорока пропущенных.